Свернул трамвай на улицу Титова,
разбрызгивая по небу сирень.
И облака - и я с тобою снова -
летят над головою, добрый день!
День добрый, это наша остановка,
знакомый по бессоннице пейзаж.
Кондуктор, на руке татуировка
не "твой навеки", а "бессменно Ваш".
С окурком "Примы" я на первом плане,
хотя меня давно в помине нет.
Мне восемнадцать лет, в моем кармане
отвертка, зажигалка и кастет.
То за руку здороваясь, то просто
кивая подвернувшейся шпане,
с короткой стрижкой, небольшого роста,
как верно вспоминают обо мне,
перехожу по лужам переулок:
что, Муза, тушь растерла по щекам?
Я для тебя забрал цветы у чурок,
и никому тебя я не отдам.
Я мир швырну к ногам твоим, ребенок,
и мы с тобой простимся навсегда,
красавица, когда крупье-подонок
кивнет амбалам в троечках, когда,
весь выигрыш поставивший на слово,
я проиграю, и в последний раз
свернет трамвай на улицу Титова,
где ты стоишь и слезы льешь из глаз.
Turned the tram into Titova street,
spraying lilacs in the sky.
And the clouds - and I with you again -
fly over your head, good afternoon!
Good day, this is our stop
a landscape familiar from insomnia.
Conductor on the arm tattoo
not "yours forever," but "yours forever."
With the stub of Prima, I'm in the foreground
although I’ve been missing for a long time.
I am eighteen years old in my pocket
screwdriver, lighter and brass knuckles.
Greeting hand by hand, then just
nodding to the rolled up punks
short-haired, short,
how right they remember me
I pass through puddles lane:
what, Muse, mascara rubbed on the cheeks?
I took flowers from the chocks for you,
and I won’t give you to anyone.
I will throw the world at your feet child
and you and I will say goodbye forever
beauty when the bastard croupier
nods to the ambulances in C grade, when,
putting all the winnings on the word,
i will lose and for the last time
turn the tram into Titova street,
where you stand and tears pour from your eyes.