дырявый висок дымится в сквозных
ручьях дождя, бегущих по небу,
по сморщенным трубам течёт молоко
назойливых ног кипячённой золы:
глухая отрада — лозунг и только,
снег да любовь, одиночество ветра —
эпитеты желтой поэзии слепков
трупных останков, глины и лжи.
усталые дети ложатся в обломки
уродливых кукол, склеить глаза
у подножия бреда, как игрушки
для елки,
цветные обрезки бумажного сна.
в этом городе нет ни капли огня.
уродливый палец застыл в ожиданье
у края железа и головы
курок безымянный погас в океане
галлюцинаций и ворожбы,
сатанинская месса политая сверху
стробоскоповым залпом, кольцом воронья
сжимает в зубах эпилепсии персты
в густых переливах дождя и угля.
в этом городе нет ни капли огня.
holey temple smokes through
streams of rain running across the sky
milk flows through wrinkled pipes
annoying feet of boiled ash:
dull joy is a slogan and only
snow yes love, loneliness of the wind -
epithets of yellow cast poetry
cadaveric remains, clay and lies.
tired children fall into the wreckage
ugly dolls glue eyes
at the foot of delirium like toys
for the tree,
color scraps of paper sleep.
there is not a drop of fire in this city.
ugly finger froze in anticipation
at the edge of iron and head
the nameless cock went out in the ocean
hallucinations and fortunes,
the satanic mass is poured from above
strobe salvo, crow's ring
compresses fingers in epilepsy teeth
in dense overflows of rain and coal.
there is not a drop of fire in this city.