Текст песни Сергей Труханов - Караоке
Просмотров
40
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
Для вашего ознакомления предоставлен текст песни Сергей Труханов - Караоке, а еще перевод песни с видео или клипом. Также вы можете прослушать песню онлайн
Денис Новиков
Караоке
Обступает меня тишина,
предприятие смерти дочернее.
Мысль моя, тишиной внушена,
порывается в небо вечернее.
В небе отзвука ищет она
и находит. И пишет губерния.
Караоке и лондонский паб
мне вечернее небо навеяло,
где за стойкой услужливый краб
виски с пивом мешает, как велено.
Мистер Кокни кричит, что озяб.
В зеркалах отражается дерево.
Миссис Кокни, жеманясь чуть-чуть,
к микрофону выходит на подиум,
подставляя колени и грудь
популярным, как виски, мелодиям,
норовит наготою сверкнуть
в подражании дивам юродивом
и поёт. Как умеет поёт.
Никому не жена, не метафора.
Жара, шороху, жизни даёт
безнадёжно от такта отстав она.
Или это мелодия врёт,
мстит за рано погибшего автора?
Ты развей моё горе, развей,
успокой Аполлона Есенина.
Так далёко не ходит сабвей,
это к северу, если от севера,
это можно представить живей,
спиртом спирт запивая рассеяно.
Это западных веяний чад,
год отмены катушек кассетами,
это пение наших девчат
пэтэушниц Заставы и Сетуни.
Так майлав и гудбай горячат,
что гасить и не думают свет они.
Это всё караоке одне.
Очи карие. Вечером карие.
Утром серые с чёрным на дне.
Это сердце моё пролетарии
микрофоном зажмут в тишине,
беспардонны в любом полушарии.
Залечи мою боль, залечи.
Ровно в полночь и той же отравою.
Это белой горячки грачи
прилетели за русскою славою,
многим в левую вложат ключи,
а Модесту Саврасову — в правую.
Отступает ни с чем тишина.
Паб закрылся. Кемарит губерния.
И становится в небе слышна
песня чистая и колыбельная.
Нам сулит воскресенье она,
и теперь уже без погребения.
1996
Караоке
Обступает меня тишина,
предприятие смерти дочернее.
Мысль моя, тишиной внушена,
порывается в небо вечернее.
В небе отзвука ищет она
и находит. И пишет губерния.
Караоке и лондонский паб
мне вечернее небо навеяло,
где за стойкой услужливый краб
виски с пивом мешает, как велено.
Мистер Кокни кричит, что озяб.
В зеркалах отражается дерево.
Миссис Кокни, жеманясь чуть-чуть,
к микрофону выходит на подиум,
подставляя колени и грудь
популярным, как виски, мелодиям,
норовит наготою сверкнуть
в подражании дивам юродивом
и поёт. Как умеет поёт.
Никому не жена, не метафора.
Жара, шороху, жизни даёт
безнадёжно от такта отстав она.
Или это мелодия врёт,
мстит за рано погибшего автора?
Ты развей моё горе, развей,
успокой Аполлона Есенина.
Так далёко не ходит сабвей,
это к северу, если от севера,
это можно представить живей,
спиртом спирт запивая рассеяно.
Это западных веяний чад,
год отмены катушек кассетами,
это пение наших девчат
пэтэушниц Заставы и Сетуни.
Так майлав и гудбай горячат,
что гасить и не думают свет они.
Это всё караоке одне.
Очи карие. Вечером карие.
Утром серые с чёрным на дне.
Это сердце моё пролетарии
микрофоном зажмут в тишине,
беспардонны в любом полушарии.
Залечи мою боль, залечи.
Ровно в полночь и той же отравою.
Это белой горячки грачи
прилетели за русскою славою,
многим в левую вложат ключи,
а Модесту Саврасову — в правую.
Отступает ни с чем тишина.
Паб закрылся. Кемарит губерния.
И становится в небе слышна
песня чистая и колыбельная.
Нам сулит воскресенье она,
и теперь уже без погребения.
1996
Denis Novikov
Karaoke
Silence surrounds me
death enterprise subsidiary.
My thought is inspired in silence
breaks into the evening sky.
She seeks echo in the sky
and finds. And the province writes.
Karaoke and London Pub
the evening sky inspired me
where the helpful crab behind the counter
whiskey with beer interferes, as ordered.
Mr. Cockney screams that chill.
In the mirrors a tree is reflected.
Mrs. Cockney, chewing a little,
goes to the podium to the microphone
substituting knees and chest
popular as whiskey melodies,
strives naked to sparkle
in imitation of divas by the holy fool
and sings. How he can sing.
No wife, no metaphor.
Heat, rustle, life gives
hopelessly behind the beat, she was behind.
Or is this melody lying
avenges an early dead author?
You scatter my grief, scatter
calm Apollo Yesenin.
So far does not go subway
it’s north, if from the north,
it can be imagined alive
drinking alcohol with dispersed alcohol.
These are the western trends of the children,
year of cancellation
this is the singing of our girls
Peteushnitsa Zastava and Setuni.
So mylav and goodbye are hot
that they put out and do not think the light.
This is all karaoke alone.
Brown eyes. Hazel in the evening.
In the morning, gray with black at the bottom.
This is the heart of my proletariat
microphone in silence,
shameless in any hemisphere.
Heal my pain, heal.
Exactly at midnight and the same poison.
This is a delirium tremens rook
flew for Russian glory,
many will put keys in the left,
and Modest Savrasov to the right.
Silence recedes with nothing.
Pub closed. Kemarit province.
And it becomes heard in the sky
the song is clean and lullaby.
Sunday it promises us
and now without burial.
1996
Karaoke
Silence surrounds me
death enterprise subsidiary.
My thought is inspired in silence
breaks into the evening sky.
She seeks echo in the sky
and finds. And the province writes.
Karaoke and London Pub
the evening sky inspired me
where the helpful crab behind the counter
whiskey with beer interferes, as ordered.
Mr. Cockney screams that chill.
In the mirrors a tree is reflected.
Mrs. Cockney, chewing a little,
goes to the podium to the microphone
substituting knees and chest
popular as whiskey melodies,
strives naked to sparkle
in imitation of divas by the holy fool
and sings. How he can sing.
No wife, no metaphor.
Heat, rustle, life gives
hopelessly behind the beat, she was behind.
Or is this melody lying
avenges an early dead author?
You scatter my grief, scatter
calm Apollo Yesenin.
So far does not go subway
it’s north, if from the north,
it can be imagined alive
drinking alcohol with dispersed alcohol.
These are the western trends of the children,
year of cancellation
this is the singing of our girls
Peteushnitsa Zastava and Setuni.
So mylav and goodbye are hot
that they put out and do not think the light.
This is all karaoke alone.
Brown eyes. Hazel in the evening.
In the morning, gray with black at the bottom.
This is the heart of my proletariat
microphone in silence,
shameless in any hemisphere.
Heal my pain, heal.
Exactly at midnight and the same poison.
This is a delirium tremens rook
flew for Russian glory,
many will put keys in the left,
and Modest Savrasov to the right.
Silence recedes with nothing.
Pub closed. Kemarit province.
And it becomes heard in the sky
the song is clean and lullaby.
Sunday it promises us
and now without burial.
1996