Последних дней медлительный простор -
уже не страсть, не омут не восторг,
а плавная и ласковая тишь.
Беспутный и зашарканный вокзал
нас в суетной толпе не отыскал,
и поздней вишней пахнет слово «спишь».
Еще пока нас будничная мгла
не смыла, не смела, не обожгла,
не развела горячие тела,
не развела горячие тела...
Всего-то сто медлительных часов,
и снова в гущу скрипов и басов,
в гудящий опаленный разнобой.
Туда где день бессмысленно осип,
где не видна слеза, не слышен всхлип,
и горькой хлоркой пахнет слово «боль»...
Потом, потом об этом, а сейчас
мы медлен-н-н-н-но смакуем этот час,
и в нас тревожно дремлет слово «счастье»,
The last days of slow space -
no longer a passion, not a pool not a delight,
and smooth and gentle quiet.
Dissolute and shaky station
we are not found in a vain crowd,
and later cherry smells the word "sleep."
Yet while we daily mist
did not wash, did not dare, did not burn,
didn't spread hot bodies
did not divorce hot bodies ...
Only a hundred hours of slowness,
and again in the thick of squeaks and bass,
in a buzzing scorched discord.
There where the day is meaningless Osyp,
where a tear is not visible, a sob is not heard,
and the bitter bleach smells the word "pain" ...
Then, then about it, and now
we are slow-nnn-n-but we relish this hour
and the word "happiness" slumbers in us,