Текст песни Reinhard Mey - Mein Berlin
Просмотров
99
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
Для вашего ознакомления предоставлен текст песни Reinhard Mey - Mein Berlin, а еще перевод песни с видео или клипом. Также вы можете прослушать песню онлайн
Ich weiß, daß auf der Straße hier kein einz'ger Baum mehr stand.
Ruinen in den Himmel ragten, schwarz und leergebrannt.
Und über Bombenkratern hing ein Duft von Staub und Ruß.
Ich stolperte in Schuhen, viel zu groß für meinen Fuß,
neben meiner Mutter her, die Feldmütze hinter den Ohr'n,
es war Winter '46, ich war vier und hab' gefror'n,
über Trümmerfelder und durch Wälder von verglühtem Stahl.
Und wenn ich heut' die Augen schließe, seh' ich alles noch einmal.
Das war mein Berlin.
Den leeren Bollerwagen übers Kopfsteinpflaster zieh'n.
Das war mein Berlin.
Da war'n Schlagbäume, da waren Straßensperren über Nacht,
dann das Dröhnen in der Luft, und da war die ersehnte Fracht
der Dakotas und der Skymasters, und sie wendeten das Blatt,
und wir ahnten, die Völker der Welt schauten auf diese Stadt.
Da war'n auch meine Schultage in dem roten Backsteinbau,
lange Strümpfe, kurze Hosen, und ich wurd' und wurd' nicht schlau.
Dann der Junitag, als der Potsdamer Platz in Flammen stand,
ich sah Menschen gegen Panzer kämpfen mit der bloßen Hand.
Das war mein Berlin.
Menschen, die im Kugelhagel ihrer Menschenbrüder flieh'n.
Das war mein Berlin.
Da war meine Sturm- und Drangzeit, und ich sah ein Stück der Welt,
und kam heim und fand, die Hälfte meiner Welt war zugestellt.
Da war'n Fenster hastig zugemauert und bei manchem Haus
wehten zwischen Steinen noch die Vorhänge zum Westen raus.
Wie oft hab ich mir die Sehnsucht, wie oft meinen Verstand,
wie oft hab ich mir den Kopf an dieser Mauer eingerannt.
Wie oft bin ich verzweifelt, wie oft stand ich sprachlos da,
wie oft hab ich sie geseh'n, bis ich sie schließlich nicht mehr sah!
Das war mein Berlin.
Wachtürme, Kreuze, verwelkte Kränze, die die Stadt durchzieh'n.
Das war mein Berlin.
Da war'n die sprachlosen Jahre, dann kam die Gleichgültigkeit,
alte Narben, neue Wunden, dann kam die Zerrissenheit.
70er Demos und die 80er Barrikaden, Kreuzberg brennt!
An den Hauswänden Grafitti: "Steine sind kein Argument!"
Hab ich nicht die Müdigkeit und die Enttäuschung selbst gespürt?
Habe ich nicht in Gedanken auch mein Bündel schon geschnürt?
All die Reden, das Taktieren haben mir den letzten Nerv geraubt,
und ich hab doch wie ein Besses'ner an die Zukunft hier geglaubt.
Das war mein Berlin.
Widerstand und Widersprüche, Wirklichkeit und Utopien.
Das war mein Berlin.
Ich weiß, daß auf der Straße hier kein einz'ger Baum mehr stand,
Ruinen in den Himmel ragten, schwarz und leergebrannt.
Jetzt steh' ich hier nach all den Jahr'n und glaub es einfach nicht,
die Bäume, die hier steh'n sind fast genauso alt wie ich.
Mein ganzes Leben hab' ich in der halben Stadt gelebt?
Was sag ich jetzt, wo ihr mir auch die andre Hälfte gebt?
Jetzt steh' ich hier und meine Augen sehen sich nicht satt,
an diesen Bildern, Freiheit, endlich Freiheit über meiner Stadt!
Das ist mein Berlin.
Gibt's ein schön'res Wort für Hoffnung, aufrecht gehen, nie mehr knien!?
Das ist mein Berlin.
Ruinen in den Himmel ragten, schwarz und leergebrannt.
Und über Bombenkratern hing ein Duft von Staub und Ruß.
Ich stolperte in Schuhen, viel zu groß für meinen Fuß,
neben meiner Mutter her, die Feldmütze hinter den Ohr'n,
es war Winter '46, ich war vier und hab' gefror'n,
über Trümmerfelder und durch Wälder von verglühtem Stahl.
Und wenn ich heut' die Augen schließe, seh' ich alles noch einmal.
Das war mein Berlin.
Den leeren Bollerwagen übers Kopfsteinpflaster zieh'n.
Das war mein Berlin.
Da war'n Schlagbäume, da waren Straßensperren über Nacht,
dann das Dröhnen in der Luft, und da war die ersehnte Fracht
der Dakotas und der Skymasters, und sie wendeten das Blatt,
und wir ahnten, die Völker der Welt schauten auf diese Stadt.
Da war'n auch meine Schultage in dem roten Backsteinbau,
lange Strümpfe, kurze Hosen, und ich wurd' und wurd' nicht schlau.
Dann der Junitag, als der Potsdamer Platz in Flammen stand,
ich sah Menschen gegen Panzer kämpfen mit der bloßen Hand.
Das war mein Berlin.
Menschen, die im Kugelhagel ihrer Menschenbrüder flieh'n.
Das war mein Berlin.
Da war meine Sturm- und Drangzeit, und ich sah ein Stück der Welt,
und kam heim und fand, die Hälfte meiner Welt war zugestellt.
Da war'n Fenster hastig zugemauert und bei manchem Haus
wehten zwischen Steinen noch die Vorhänge zum Westen raus.
Wie oft hab ich mir die Sehnsucht, wie oft meinen Verstand,
wie oft hab ich mir den Kopf an dieser Mauer eingerannt.
Wie oft bin ich verzweifelt, wie oft stand ich sprachlos da,
wie oft hab ich sie geseh'n, bis ich sie schließlich nicht mehr sah!
Das war mein Berlin.
Wachtürme, Kreuze, verwelkte Kränze, die die Stadt durchzieh'n.
Das war mein Berlin.
Da war'n die sprachlosen Jahre, dann kam die Gleichgültigkeit,
alte Narben, neue Wunden, dann kam die Zerrissenheit.
70er Demos und die 80er Barrikaden, Kreuzberg brennt!
An den Hauswänden Grafitti: "Steine sind kein Argument!"
Hab ich nicht die Müdigkeit und die Enttäuschung selbst gespürt?
Habe ich nicht in Gedanken auch mein Bündel schon geschnürt?
All die Reden, das Taktieren haben mir den letzten Nerv geraubt,
und ich hab doch wie ein Besses'ner an die Zukunft hier geglaubt.
Das war mein Berlin.
Widerstand und Widersprüche, Wirklichkeit und Utopien.
Das war mein Berlin.
Ich weiß, daß auf der Straße hier kein einz'ger Baum mehr stand,
Ruinen in den Himmel ragten, schwarz und leergebrannt.
Jetzt steh' ich hier nach all den Jahr'n und glaub es einfach nicht,
die Bäume, die hier steh'n sind fast genauso alt wie ich.
Mein ganzes Leben hab' ich in der halben Stadt gelebt?
Was sag ich jetzt, wo ihr mir auch die andre Hälfte gebt?
Jetzt steh' ich hier und meine Augen sehen sich nicht satt,
an diesen Bildern, Freiheit, endlich Freiheit über meiner Stadt!
Das ist mein Berlin.
Gibt's ein schön'res Wort für Hoffnung, aufrecht gehen, nie mehr knien!?
Das ist mein Berlin.
Я знаю, что на улице не было ни одного дерева.
Руины возвышались в небе, черные и пустые.
И над бомбовыми кратерами висел запах пыли и сажи.
Я споткнулся в ботинках, слишком большой для моей ноги,
рядом с моей матерью, полевой шапкой за ушами,
это была зима '46, мне было четыре года, и я замер,
по развалинам и через леса сгоревшей стали.
И если я закрываю глаза сегодня, я все увижу.
Это был мой Берлин.
Потяните пустой вагон над булыжником.
Это был мой Берлин.
Были турникеты, на ночь были блокпосты,
затем рев в воздухе, и был жадный груз
Дакоты и Скимастеры, и они перевернули страницу,
и мы знали, что народы мира смотрят на этот город.
Были также мои школьные дни в здании из красного кирпича,
короткие штаны, короткие штаны, и я не знал, что делать.
Затем, в июне, когда Потсдамская площадь была в огне,
Я видел, как люди сражались с танками голыми руками.
Это был мой Берлин.
Люди бегут в град своих человеческих братьев.
Это был мой Берлин.
Был мой шторм и желание, и я увидел часть света,
и пришел домой и обнаружил, что половина моего мира была доставлена.
Окно было поспешно обнесено стенами и во многих домах
между камнями, занавески все еще дули на запад.
Как часто я долго, как часто мой ум,
Сколько раз я ударился головой о эту стену?
Сколько раз я отчаялся, сколько раз я стоял без речи,
сколько раз я видел ее, пока я ее наконец не увидел!
Это был мой Берлин.
Сторожевые вышки, кресты, иссохшие венки, которые проходят по городу.
Это был мой Берлин.
Были безмозглые годы, затем раздалось безразличие
старые шрамы, новые раны, затем раздался разрыв.
70-х годов и баррикады 80-х годов, Кройцберг горит!
На стенах дома Графитти: «Камни - это не аргумент!»
Разве я не чувствовал усталость и разочарование?
Разве я не собирался расслоить мой пучок?
Все разговоры, тактика отняли у меня последний нерв,
и я верил в будущее, как бэтснер здесь.
Это был мой Берлин.
Сопротивление и противоречия, реальность и утопии.
Это был мой Берлин.
Я знаю, что здесь не было ни одного дерева,
Руины возвышались в небе, черные и пустые.
Теперь я стою здесь после всех лет и просто не верю
Деревья, которые здесь стоят, почти такие же старые, как я.
Всю мою жизнь я жил в половине города?
Что я скажу сейчас, где вы даете мне вторую половину?
Теперь я стою здесь, и мои глаза не устали,
на этих фотографиях, свобода, наконец, свобода над моим городом!
Это мой Берлин.
Есть ли хорошее слово для надежды, встать, никогда не встать на колени?
Это мой Берлин.
Руины возвышались в небе, черные и пустые.
И над бомбовыми кратерами висел запах пыли и сажи.
Я споткнулся в ботинках, слишком большой для моей ноги,
рядом с моей матерью, полевой шапкой за ушами,
это была зима '46, мне было четыре года, и я замер,
по развалинам и через леса сгоревшей стали.
И если я закрываю глаза сегодня, я все увижу.
Это был мой Берлин.
Потяните пустой вагон над булыжником.
Это был мой Берлин.
Были турникеты, на ночь были блокпосты,
затем рев в воздухе, и был жадный груз
Дакоты и Скимастеры, и они перевернули страницу,
и мы знали, что народы мира смотрят на этот город.
Были также мои школьные дни в здании из красного кирпича,
короткие штаны, короткие штаны, и я не знал, что делать.
Затем, в июне, когда Потсдамская площадь была в огне,
Я видел, как люди сражались с танками голыми руками.
Это был мой Берлин.
Люди бегут в град своих человеческих братьев.
Это был мой Берлин.
Был мой шторм и желание, и я увидел часть света,
и пришел домой и обнаружил, что половина моего мира была доставлена.
Окно было поспешно обнесено стенами и во многих домах
между камнями, занавески все еще дули на запад.
Как часто я долго, как часто мой ум,
Сколько раз я ударился головой о эту стену?
Сколько раз я отчаялся, сколько раз я стоял без речи,
сколько раз я видел ее, пока я ее наконец не увидел!
Это был мой Берлин.
Сторожевые вышки, кресты, иссохшие венки, которые проходят по городу.
Это был мой Берлин.
Были безмозглые годы, затем раздалось безразличие
старые шрамы, новые раны, затем раздался разрыв.
70-х годов и баррикады 80-х годов, Кройцберг горит!
На стенах дома Графитти: «Камни - это не аргумент!»
Разве я не чувствовал усталость и разочарование?
Разве я не собирался расслоить мой пучок?
Все разговоры, тактика отняли у меня последний нерв,
и я верил в будущее, как бэтснер здесь.
Это был мой Берлин.
Сопротивление и противоречия, реальность и утопии.
Это был мой Берлин.
Я знаю, что здесь не было ни одного дерева,
Руины возвышались в небе, черные и пустые.
Теперь я стою здесь после всех лет и просто не верю
Деревья, которые здесь стоят, почти такие же старые, как я.
Всю мою жизнь я жил в половине города?
Что я скажу сейчас, где вы даете мне вторую половину?
Теперь я стою здесь, и мои глаза не устали,
на этих фотографиях, свобода, наконец, свобода над моим городом!
Это мой Берлин.
Есть ли хорошее слово для надежды, встать, никогда не встать на колени?
Это мой Берлин.