Время быстро идет, мнет морды его ступня.
И поет оно так зловеще, как Птица Рух.
Я тут крикнула в трубку – Катя! – а на меня
Обернулась старуха, вся обратилась в слух.
Я подумала – вот подстава-то, у старух
Наши, девичьи, имена.
Нас вот так же, как их, рассадят по вертелам,
Повращают, прожгут, протащат через года.
И мы будем квартировать по своим телам,
Пока Боженька нас не выселит
В никуда.
Какой-нибудь дымный, муторный кабинет.
Какой-нибудь длинный, сумрачный перегон.
А писать надо так, как будто бы смерти нет.
Как будто бы смерть – пустой стариковский гон.
Time passes quickly, his foot crumples.
And it sings as ominously as the Roc Bird.
I shouted into the phone - Katya! - and on me
The old woman turned around, all was heard.
I thought - here's a setup, for the old women
Our maiden names.
We will be seated on spits just like them,
Rotate, burn, drag through the years.
And we will be lodging in our bodies
Until God evicts us
Going nowhere.
Some smoky, dreary office.
Some long, gloomy drive.
And you have to write as if there were no death.
As if death is an empty old man's rush.