Текст песни Вера Полозкова - Рябью
Просмотров
1152
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
Для вашего ознакомления предоставлен текст песни Вера Полозкова - Рябью, а еще перевод песни с видео или клипом. Также вы можете прослушать песню онлайн
рябью
господи мой, прохладный, простой, улыбчивый и сплошной
тяжело голове, полной шума, дребезга, всякой мерзости несмешной
протяни мне сложенные ладони да напои меня тишиной
я несу свою вахту, я отвоёвываю у хаоса крошечный вершок за вершком
говорю всем: смотрите, вы всемогущие (они тихо друг другу: "здорово, но с душком")
у меня шесть рейсов в неделю, господи, но к тебе я пришел пешком
рассказать ли, как я устал быть должным и как я меньше того, что наобещал
как я хохотал над мещанами, как стал лабухом у мещан
как я экономлю движения, уступая жилье сомнениям и вещам
ты был где-то поблизости, когда мы пели целой кухней, вся синь и пьянь,
дилана и высоцкого, все лады набекрень, что ни день, то всклянь,
ты гораздо дальше теперь, когда мы говорим о дхарме и бхакти-йоге, про инь и ян
потому что во сне одни психопаты грызут других, и ты просыпаешься от грызни
наблюдать, как тут месят, считают месяцы до начала большой резни
что я делаю здесь со своею сверхточной оптикой, отпусти меня, упраздни
я любил-то всего, может, трёх человек на свете, каждая скула как кетмень
и до них теперь не добраться ни поездом, ни паромом, ни сунув руку им за ремень:
безразличный металл, оргстекло, крепления, напыление и кремень
господи мой, господи, неизбывные допамин и серотонин
доживу, доумру ли когда до своих единственных именин
побреду ли когда через всю твою музыку, не закатывая штанин
через всю твою реку света, все твои звёздные лагеря,
где мои неживые братья меня приветствуют, ни полслова не говоря,
где узрю, наконец, воочию - ничего не бывает зря
где ты будешь стоять спиной (головокружение и джетлаг)
по тому, как рябью идет на тебе футболка, так, словно под ветром флаг
я немедленно догадаюсь, что ты ревешь, закусив кулак
господи мой, прохладный, простой, улыбчивый и сплошной
тяжело голове, полной шума, дребезга, всякой мерзости несмешной
протяни мне сложенные ладони да напои меня тишиной
я несу свою вахту, я отвоёвываю у хаоса крошечный вершок за вершком
говорю всем: смотрите, вы всемогущие (они тихо друг другу: "здорово, но с душком")
у меня шесть рейсов в неделю, господи, но к тебе я пришел пешком
рассказать ли, как я устал быть должным и как я меньше того, что наобещал
как я хохотал над мещанами, как стал лабухом у мещан
как я экономлю движения, уступая жилье сомнениям и вещам
ты был где-то поблизости, когда мы пели целой кухней, вся синь и пьянь,
дилана и высоцкого, все лады набекрень, что ни день, то всклянь,
ты гораздо дальше теперь, когда мы говорим о дхарме и бхакти-йоге, про инь и ян
потому что во сне одни психопаты грызут других, и ты просыпаешься от грызни
наблюдать, как тут месят, считают месяцы до начала большой резни
что я делаю здесь со своею сверхточной оптикой, отпусти меня, упраздни
я любил-то всего, может, трёх человек на свете, каждая скула как кетмень
и до них теперь не добраться ни поездом, ни паромом, ни сунув руку им за ремень:
безразличный металл, оргстекло, крепления, напыление и кремень
господи мой, господи, неизбывные допамин и серотонин
доживу, доумру ли когда до своих единственных именин
побреду ли когда через всю твою музыку, не закатывая штанин
через всю твою реку света, все твои звёздные лагеря,
где мои неживые братья меня приветствуют, ни полслова не говоря,
где узрю, наконец, воочию - ничего не бывает зря
где ты будешь стоять спиной (головокружение и джетлаг)
по тому, как рябью идет на тебе футболка, так, словно под ветром флаг
я немедленно догадаюсь, что ты ревешь, закусив кулак
rippling
my God, cool, simple, smiling and solid
heavily to the head, full of noise, bounce, all abomination,
stretch out my folded hands and pour me a silence
I carry my watch, I win at the chaos a tiny top after a pussy
I say to all: look, you are omnipotent (they are quietly to each other: "cool, but with the soul")
I have six flights a week, Lord, but to you I came on foot
tell me how I am tired of being due and how I am less than what I promised
how I laughed at the petty bourgeois, how I became a beggar at the burghers
How I save traffic, yielding to housing doubts and things
you were somewhere nearby, when we sang a whole kitchen, all blue and drunk,
Dylan and Vysotsky, all the moods are on edge, that no day, then, exclaim,
you are much farther now, when we are talking about dharma and bhakti-yoga, about yin and yang
because in a dream some psychopaths chew others, and you wake up from a bickering
Watch how they are here, they count the months before the beginning of the great massacre
What I'm doing here with my own precision optics, let me go, abolish
I loved everything, maybe three people in the world, each cheekbone like Ketmen
and now they can not be reached by train, ferry, or putting their hand on their belt:
indifferent metal, plexiglas, fasteners, spraying and flint
Lord, my God, inescapable dopamine and serotonin
I'll live out, do not know when to my only birthday
wander when through all your music, without rolling your pants
through all your river of light, all your star camps,
where my lifeless brothers greet me, not a single word without saying,
where I will see, at last, with my own eyes - nothing happens in vain
where you will stand with your back (dizziness and jestlag)
by the way the ruffle goes on you T-shirt, as if under a wind flag
I immediately realize that you're roaring with a fist
my God, cool, simple, smiling and solid
heavily to the head, full of noise, bounce, all abomination,
stretch out my folded hands and pour me a silence
I carry my watch, I win at the chaos a tiny top after a pussy
I say to all: look, you are omnipotent (they are quietly to each other: "cool, but with the soul")
I have six flights a week, Lord, but to you I came on foot
tell me how I am tired of being due and how I am less than what I promised
how I laughed at the petty bourgeois, how I became a beggar at the burghers
How I save traffic, yielding to housing doubts and things
you were somewhere nearby, when we sang a whole kitchen, all blue and drunk,
Dylan and Vysotsky, all the moods are on edge, that no day, then, exclaim,
you are much farther now, when we are talking about dharma and bhakti-yoga, about yin and yang
because in a dream some psychopaths chew others, and you wake up from a bickering
Watch how they are here, they count the months before the beginning of the great massacre
What I'm doing here with my own precision optics, let me go, abolish
I loved everything, maybe three people in the world, each cheekbone like Ketmen
and now they can not be reached by train, ferry, or putting their hand on their belt:
indifferent metal, plexiglas, fasteners, spraying and flint
Lord, my God, inescapable dopamine and serotonin
I'll live out, do not know when to my only birthday
wander when through all your music, without rolling your pants
through all your river of light, all your star camps,
where my lifeless brothers greet me, not a single word without saying,
where I will see, at last, with my own eyes - nothing happens in vain
where you will stand with your back (dizziness and jestlag)
by the way the ruffle goes on you T-shirt, as if under a wind flag
I immediately realize that you're roaring with a fist