Всё исчезает, словно стёртая картинка,
Сворачиваясь в трубку сморщенным листом.
Передвигаюсь я в толпе, как невидимка,
Меня толкают проходящие кругом.
И тихо лопаются люди пузырями,
Мгновенно, разом растворяясь в пустоте.
Асфальт крошится под ослабшими ногами.
Я есть везде, и меня нет уже нигде.
Кружится снег легко над сонною прохладой,
Дома и улицы в тумане тают дней.
На окнах надписи оставлены помадой,
Следы о памяти бледнеющей моей.
И фотографии с сожжёнными краями,
Игрушки мягкие и мокрый красный зонт,
По моде шляпка с изогнутыми краями,
И недоеденный сухой в тарелке торт.
А ты лежишь, поджав усталые колени.
Из круга света тебя тянут в ночь года.
От стёртой памяти остались только тени.
Я не увижу тебя больше никогда.
Everything disappears like an erased picture,
Curled up into a tube with a wrinkled sheet.
I move in a crowd like an invisible man
I am being pushed around.
And people burst quietly with bubbles,
Instantly, dissolving in the void at once.
Asphalt crumbles under weak feet.
I am everywhere, and I am nowhere else.
It snows easily over the sleepy coolness,
Houses and streets in the fog are melting days.
Inscriptions on the windows left lipstick
Traces of my paledding memory.
And photos with burnt edges,
Soft toys and wet red umbrella,
In fashion hat with curved edges,
And half-eaten dry cake in a plate.
And you lie with your tired knees.
From the circle of light you are pulled at the night of the year.
From the erased memory there are only shadows.
I will never see you again.