Их расстреляли на рассвете,
Когда вокруг белела мгла.
Там были женщины и дети
И эта девочка была.
Сперва велели всем раздеться,
Потом ко рву всем стать спиной,
Но вдруг раздался голос детский.
Наивный, тихий и живой:
«Чулочки тоже снять мне дядя?» –
Не упрекая, не грозя
Смотрели, словно в душу глядя
Трехлетней девочки глаза.
«Чулочки тоже!»
Но смятением на миг эсэсовец объят.
Рука сама собой в мгновенье
Вдруг опускает автомат.
Он словно скован взглядом синим,
Проснулась в ужасе душа.
Нет! Он застрелить ее не может,
Но дал он очередь спеша.
Упала девочка в чулочках.
Снять не успела, не смогла.
Солдат, солдат! Что если б дочка
Твоя вот так же здесь легла?
И это маленькое сердце
Пробито пулею твоей!
Ты – Человек, не просто немец!
Но ты ведь зверь среди людей!
… Шагал эсэсовец угрюмо
К заре, не поднимая глаз.
Впервые может эта дума
В мозгу отравленном зажглась.
И всюду взгляд светился синий,
И всюду слышалось опять
И не забудется поныне:
«Чулочки, дядя, тоже снять?»
Муса Джалиль/Эдуард Асадов?
They were shot at dawn,
When the gloom was white.
There were women and children there
And this girl was.
First they told everyone to undress,
Then to the ditch all become back,
But suddenly the child's voice came.
Naive, quiet and lively:
"Do you take off my uncle too?" -
Not reproaching, not threatening
Looked as if in the soul of looking
Three years old girl's eyes.
"Stockings too!"
However, the SS man was embroiled for a moment.
A hand by itself in a moment
Suddenly he lowers the gun.
He seemed to be stuck in a blue gaze,
A soul awoke in horror.
No! He can not shoot her,
But he gave the order in a hurry.
A little girl in stockings fell.
She did not have time to remove, she could not.
Soldier, soldier! What if my daughter
Is yours the same here?
And this small heart
I'm pierced by your bullet!
You are a Man, not just a German!
But you are a beast among people!
... Chagall the SS man sullenly
By the dawn, without looking up.
For the first time this thought can
In the brain poisoned lit.
And everywhere the glow was blue,
And everywhere it was heard again
And will not be forgotten until now:
"Can you take stockings, uncle, too?"
Musa Jalil / Eduard Asadov?