Текст песни Сергей Садовников - Иосиф Бродский - Прощальная ода
Просмотров
60
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
Для вашего ознакомления предоставлен текст песни Сергей Садовников - Иосиф Бродский - Прощальная ода, а еще перевод песни с видео или клипом. Также вы можете прослушать песню онлайн
1
Ночь встает на колени перед лесной стеною.
Ищет ключи слепые в связке своей несметной.
Птицы твои родные громко кричат надо мною.
Карр! Чивичи-ли, карр! -- словно напев посмертный.
Ветер пинает ствол, в темный сапог обутый.
Но, навстречу склонясь, бьется сосна кривая.
Снег, белей покрывал, которыми стан твой кутал,
рушится вниз, меня здесь одного скрывая.
2
Туча растет вверху. Роща, на зависть рыбе,
вдруг ныряет в нее. Ибо растет отвага.
Бог глядит из небес, словно изба на отшибе:
будто к нему пройти можно по дну оврага.
Вот я весь пред тобой, словно пенек из снега,
горло вытянув вверх -- вран, но белес, как аист, --
белым паром дыша, руку подняв для смеха,
имя твое кричу, к хору птиц прибиваюсь.
3
Где ты! Вернись! Ответь! Где ты. Тебя не видно.
Все сливается в снег и в белизну святую.
Словно ангел -- крылом -- ты и безумье -- слито,
будто в пальцах своих легкий снежок пестую.
Нет! Все тает -- тебя здесь не бывало вовсе.
Просто всего лишь снег, мною не сбитый плотно.
Просто здесь образ твой входит к безумью в гости.
И отбегает вспять -- память всегда бесплотна.
4
Где ты! Вернись! Ответь! Боже, зачем скрываешь?
Боже, зачем молчишь? Грешен -- молить не смею.
Боже, снегом зачем след ее застилаешь.
Где она -- здесь, в лесу? Иль за спиной моею?
Не обернуться, нет! Звать ее бесполезно.
Ночь вокруг, и пурга гасит огни ночлега.
Путь, проделанный ею -- он за спиной, как бездна:
взгляд, нырнувший в нее, не доплывет до брега.
5
Где ж она, Бог, ответь! Что ей уста закрыло?
Чей поцелуй? И чьи руки ей слух застлали?
Где этот дом земной -- погреб, овраг, могила?
Иль это я молчу? Птицы мой крик украли?
Нет, неправда -- летит с зимних небес убранство.
Больше, чем смертный путь -- путь между ней и мною.
Милых птиц растолкав, так взвился над страною,
что меж сердцем моим и криком моим -- пространство.
6
Стало быть, в чащу, в лес. В сумрачный лес средины
жизни -- в зимнюю ночь, дантову шагу вторя.
Только я плоть ищу. А в остальном -- едины.
Плоть, пославшую мне, словно вожатых, горе.
Лес надо мной ревет, лес надо мной кружится,
корни в Аду пустив, ветви пустив на вырост.
Так что вниз по стволам можно и в Ад спуститься,
но никого там нет -- и никого не вывесть!
7
Ибо она -- жива! Но ни свистком, ни эхом
не отзовется мне в этом упорстве твердом,
что припадает сном к милым безгрешным векам,
и молчанье растет в сердце, на зависть мертвым.
Только двуглавый лес -- под неподвижным взглядом
осью избрав меня, ствол мне в объятья втиснув,
землю нашей любви перемежая с Адом,
кружится в пустоте, будто паук, повиснув.
8
Так что стоя в снегу, мерзлый ствол обнимая,
слыша то тут, то там разве что крик вороны,
будто вижу, как ты -- словно от сна немая --
жаждешь сном отделить корни сии от кроны.
Сон! Не молчанье -- сон! Страшной подобный стали,
смерти моей под стать -- к черной подснежной славе --
режет лес по оси, чтоб из мертвых восстали
грезы ее любви -- выше, сильней, чем в яви!
9
Боже зимних небес, Отче звезды над полем,
Отче лесных дорог, снежных холмов владыка,
Боже, услышь мольбу: дай мне взлететь над горем
выше моей любви, выше стенанья, крика.
Дай ее разбудить! Нет, уж не речью страстной!
Нет, не правдой святой, с правдою чувств совместной!
Дай ее разбудить песней такой же ясной,
как небеса твои, -- ясной, как свод небесный!
10
Ночь встает на колени перед лесной стеною.
Ищет ключи слепые в связке своей несметной.
Птицы твои родные громко кричат надо мною.
Карр! Чивичи-ли, карр! -- словно напев посмертный.
Ветер пинает ствол, в темный сапог обутый.
Но, навстречу склонясь, бьется сосна кривая.
Снег, белей покрывал, которыми стан твой кутал,
рушится вниз, меня здесь одного скрывая.
2
Туча растет вверху. Роща, на зависть рыбе,
вдруг ныряет в нее. Ибо растет отвага.
Бог глядит из небес, словно изба на отшибе:
будто к нему пройти можно по дну оврага.
Вот я весь пред тобой, словно пенек из снега,
горло вытянув вверх -- вран, но белес, как аист, --
белым паром дыша, руку подняв для смеха,
имя твое кричу, к хору птиц прибиваюсь.
3
Где ты! Вернись! Ответь! Где ты. Тебя не видно.
Все сливается в снег и в белизну святую.
Словно ангел -- крылом -- ты и безумье -- слито,
будто в пальцах своих легкий снежок пестую.
Нет! Все тает -- тебя здесь не бывало вовсе.
Просто всего лишь снег, мною не сбитый плотно.
Просто здесь образ твой входит к безумью в гости.
И отбегает вспять -- память всегда бесплотна.
4
Где ты! Вернись! Ответь! Боже, зачем скрываешь?
Боже, зачем молчишь? Грешен -- молить не смею.
Боже, снегом зачем след ее застилаешь.
Где она -- здесь, в лесу? Иль за спиной моею?
Не обернуться, нет! Звать ее бесполезно.
Ночь вокруг, и пурга гасит огни ночлега.
Путь, проделанный ею -- он за спиной, как бездна:
взгляд, нырнувший в нее, не доплывет до брега.
5
Где ж она, Бог, ответь! Что ей уста закрыло?
Чей поцелуй? И чьи руки ей слух застлали?
Где этот дом земной -- погреб, овраг, могила?
Иль это я молчу? Птицы мой крик украли?
Нет, неправда -- летит с зимних небес убранство.
Больше, чем смертный путь -- путь между ней и мною.
Милых птиц растолкав, так взвился над страною,
что меж сердцем моим и криком моим -- пространство.
6
Стало быть, в чащу, в лес. В сумрачный лес средины
жизни -- в зимнюю ночь, дантову шагу вторя.
Только я плоть ищу. А в остальном -- едины.
Плоть, пославшую мне, словно вожатых, горе.
Лес надо мной ревет, лес надо мной кружится,
корни в Аду пустив, ветви пустив на вырост.
Так что вниз по стволам можно и в Ад спуститься,
но никого там нет -- и никого не вывесть!
7
Ибо она -- жива! Но ни свистком, ни эхом
не отзовется мне в этом упорстве твердом,
что припадает сном к милым безгрешным векам,
и молчанье растет в сердце, на зависть мертвым.
Только двуглавый лес -- под неподвижным взглядом
осью избрав меня, ствол мне в объятья втиснув,
землю нашей любви перемежая с Адом,
кружится в пустоте, будто паук, повиснув.
8
Так что стоя в снегу, мерзлый ствол обнимая,
слыша то тут, то там разве что крик вороны,
будто вижу, как ты -- словно от сна немая --
жаждешь сном отделить корни сии от кроны.
Сон! Не молчанье -- сон! Страшной подобный стали,
смерти моей под стать -- к черной подснежной славе --
режет лес по оси, чтоб из мертвых восстали
грезы ее любви -- выше, сильней, чем в яви!
9
Боже зимних небес, Отче звезды над полем,
Отче лесных дорог, снежных холмов владыка,
Боже, услышь мольбу: дай мне взлететь над горем
выше моей любви, выше стенанья, крика.
Дай ее разбудить! Нет, уж не речью страстной!
Нет, не правдой святой, с правдою чувств совместной!
Дай ее разбудить песней такой же ясной,
как небеса твои, -- ясной, как свод небесный!
10
one
Night kneels before the forest wall.
Searches for keys blind in a bunch of its myriad.
Your native birds scream loudly over me.
Carr! Civic Lee, Carr! - like a posthumous chorus.
The wind kicks the trunk, shod in a dark boot.
But, leaning towards, the pine tree beats a curve.
Snow, whitewashed covers, with which your camp wrapped,
crumbling down, hiding me here alone.
2
A cloud is growing at the top. Grove, the envy of fish,
suddenly dives into it. For courage is growing.
God looks out of heaven like a hut in the outskirts:
as if you can go to it along the bottom of the ravine.
Here I am all in front of you, like a stump of snow
throat stretched up - lies, but whitish, like a stork, -
breathing white steam, raising his hand for laughter,
I cry out your name, I am nailed to a chorus of birds.
3
Where are you! Come back! Answer me! Where are you. I do not see you.
Everything merges into the snow and the white of the saint.
Like an angel - with a wing - you and madness - merged,
as if in my fingers a light snow pestle.
No! Everything is melting - you haven’t been here at all.
It’s just just snow that I haven’t knocked down tightly.
It’s just that your image comes to visit madness.
And runs back - memory is always ethereal.
four
Where are you! Come back! Answer me! God, why are you hiding?
God, why are you silent? Sinful - I dare not pray.
God, why should you cover her footprint with snow.
Where is she here in the forest? Or behind my back?
Do not turn around, no! Calling her is useless.
The night is around, and the blizzard extinguishes the lights of the night.
The path she has done is behind him, like an abyss:
the look that ducked into it would not reach the shore.
5
Where is she, God, answer! What closed her mouth?
Whose kiss? And whose hands have stopped her hearing?
Where is this earthly house - a cellar, ravine, grave?
Or am I silent? Did my birds cry stole?
No, it’s not true - the decoration flies from the winter skies.
More than the mortal path - the path between her and me.
He pushed the lovely birds, so he soared above the country,
that between my heart and my cry is space.
6
Therefore, in the thicket, into the forest. Into the gloomy forest of the middle
life - on a winter night, echoing the Dant step.
Only I seek flesh. And the rest - are one.
The flesh that sent me grief like a counselor.
The forest is roaring above me, the forest is spinning above me
letting down roots in Hell, letting branches grow outgrowth.
So down the trunks you can go down to Hell,
but no one is there - and don't get anyone out!
7
For she is alive! But no whistle, no echo
will not respond to me in this firm stubbornness,
that falls asleep to sweet sinless ages,
and silence grows in the heart, to the envy of the dead.
Only a two-headed forest - under a fixed look
having chosen me as an axis, squeezing the trunk into my arms,
intersecting the land of our love with Hell
spinning in the void, like a spider hanging.
8
So standing in the snow hugging the frozen trunk,
hearing here and there except a cry of a raven,
as if I see you - as if from a dumb dream -
thirsty for a dream to separate these roots from the crown.
Sleep! Not silence is a dream! Terrible like steel,
my death to match - to the black snow glory -
cuts the forest on an axis so that they rise from the dead
dreams of her love - higher, stronger than in reality!
9
God of winter heaven, Father of the star above the field,
Father of Forest Roads, Snow Hills Vladyka,
God hear the plea: let me fly over the grief
higher than my love, higher moaning, screaming.
Let her wake her up! No, not a passionate speech!
No, it’s not true saint, with the truth of feelings shared!
Let her wake up with a song as clear
as thy heavens, clear as the vault of heaven!
10
Night kneels before the forest wall.
Searches for keys blind in a bunch of its myriad.
Your native birds scream loudly over me.
Carr! Civic Lee, Carr! - like a posthumous chorus.
The wind kicks the trunk, shod in a dark boot.
But, leaning towards, the pine tree beats a curve.
Snow, whitewashed covers, with which your camp wrapped,
crumbling down, hiding me here alone.
2
A cloud is growing at the top. Grove, the envy of fish,
suddenly dives into it. For courage is growing.
God looks out of heaven like a hut in the outskirts:
as if you can go to it along the bottom of the ravine.
Here I am all in front of you, like a stump of snow
throat stretched up - lies, but whitish, like a stork, -
breathing white steam, raising his hand for laughter,
I cry out your name, I am nailed to a chorus of birds.
3
Where are you! Come back! Answer me! Where are you. I do not see you.
Everything merges into the snow and the white of the saint.
Like an angel - with a wing - you and madness - merged,
as if in my fingers a light snow pestle.
No! Everything is melting - you haven’t been here at all.
It’s just just snow that I haven’t knocked down tightly.
It’s just that your image comes to visit madness.
And runs back - memory is always ethereal.
four
Where are you! Come back! Answer me! God, why are you hiding?
God, why are you silent? Sinful - I dare not pray.
God, why should you cover her footprint with snow.
Where is she here in the forest? Or behind my back?
Do not turn around, no! Calling her is useless.
The night is around, and the blizzard extinguishes the lights of the night.
The path she has done is behind him, like an abyss:
the look that ducked into it would not reach the shore.
5
Where is she, God, answer! What closed her mouth?
Whose kiss? And whose hands have stopped her hearing?
Where is this earthly house - a cellar, ravine, grave?
Or am I silent? Did my birds cry stole?
No, it’s not true - the decoration flies from the winter skies.
More than the mortal path - the path between her and me.
He pushed the lovely birds, so he soared above the country,
that between my heart and my cry is space.
6
Therefore, in the thicket, into the forest. Into the gloomy forest of the middle
life - on a winter night, echoing the Dant step.
Only I seek flesh. And the rest - are one.
The flesh that sent me grief like a counselor.
The forest is roaring above me, the forest is spinning above me
letting down roots in Hell, letting branches grow outgrowth.
So down the trunks you can go down to Hell,
but no one is there - and don't get anyone out!
7
For she is alive! But no whistle, no echo
will not respond to me in this firm stubbornness,
that falls asleep to sweet sinless ages,
and silence grows in the heart, to the envy of the dead.
Only a two-headed forest - under a fixed look
having chosen me as an axis, squeezing the trunk into my arms,
intersecting the land of our love with Hell
spinning in the void, like a spider hanging.
8
So standing in the snow hugging the frozen trunk,
hearing here and there except a cry of a raven,
as if I see you - as if from a dumb dream -
thirsty for a dream to separate these roots from the crown.
Sleep! Not silence is a dream! Terrible like steel,
my death to match - to the black snow glory -
cuts the forest on an axis so that they rise from the dead
dreams of her love - higher, stronger than in reality!
9
God of winter heaven, Father of the star above the field,
Father of Forest Roads, Snow Hills Vladyka,
God hear the plea: let me fly over the grief
higher than my love, higher moaning, screaming.
Let her wake her up! No, not a passionate speech!
No, it’s not true saint, with the truth of feelings shared!
Let her wake up with a song as clear
as thy heavens, clear as the vault of heaven!
10