Капризная, упрямая, вы сотканы из роз.
Я старше вас, дитя мое, стыжусь своих я слез.
Капризная, упрямая, о, как я вас люблю!
Последняя весна моя, я об одном молю:
Уйдите, уйдите, уйдите!
Вы шепчете таинственно: «Мой юноша седой,
Вы у меня единственный, один лишь вы такой».
Но, сказкой околдованный, я сам себя бужу,
И, осенью окованный, дитя, я вам твержу:
«Не лгите, не лгите, не лгите!»
Вы ласточка весенняя средь мраморных колонн.
Моя вы песнь последняя, в ней слышен скорби стон.
Над сердцем правлю тризну я — вам радость жизнь дарит.
Зачем я вам, капризная, к вам юноша спешит.
Летите, летите, летите!
Вы светлая, с лучистою улыбкой на устах.
И если правда чистая хранится в тех словах,
Отброшу все сомнения, прощу каприз я вам
И жизнь мою осеннюю как ладанку отдам, —
Возьмите, возьмите, возьмите!
Capricious, stubborn, you are made of roses.
I am older than you, my child, I am ashamed of myself.
Capricious, obstinate, oh, how I love you!
The last spring is mine, I pray for one thing:
Go away, go away, go away!
You whisper mysteriously: "My young man is white,
You are my only one, only you. "
But, bewitched by a fairy tale, I wake myself,
And, in the autumn, the forged child, I say to you:
"Do not lie, do not lie, do not lie!"
You are a spring swallow in the midst of marble columns.
My song you last, in it the sorrow is heard moaning.
Above the heart I rule triznu - you give joy to life.
Why do I need you, capricious, to you young man in a hurry.
Fly, fly, fly!
You are bright, with a radiant smile on your lips.
And if the truth is pure in those words,
I will cast aside all doubts, I will forgive the whim of me
And I'll give my autumn's life as an incense, -
Take, take, take!