Где твои жёлуди, милая?
Разбитый отчаянием, убитый горем
уродливым коричневым куском мыла
я шёл к тебе три месяца морем.
Подбитый слоном упаду к твоим ногам,
в пустую нору буду тыкаться безумных муравьедов тысячей носов.
Без твоего имени слова утомительный гам,
твоё молчание страшнее тысячи слов.
Жёлуди съедены; слоны умирают молча;
всех муравьедов смяли, собрали в опхапку.
Мыло теперь обмылок. Нора оказалась волчья.
Милая, дай хотя бы последний раз уткнуться в твою меховую шапку.
Where are your acorns, my dear?
Frustrated with despair, heartbroken by grief
an ugly brown bar of soap
I went to you for three months by the sea.
Lined with an elephant I'll fall at your feet,
in an empty hole I will poke mad anteaters with a thousand noses.
Without your name, the words are exhausting,
Your silence is worse than a thousand words.
Acorns are eaten; elephants die silently;
all the anteaters were crushed, collected in an opcha.
Soap is now remnant. Nora was a wolf.
Honey, give at least one last time to bury your furry hat.