Текст песни Раз-два-три, ветер изменится - Глава 9 отрывок 4

Я купил два пакета мишуры, которая приятно шуршала в карманах, и проигрывал сцену, в которой доктор Лектер становится позади меня и помогает мне нацепить на дверной косяк тонкие серебристые полоски. И я вдыхаю запах его парфюма, я оборачиваюсь к Ганнибалу, и он, улыбаясь, целует меня в щеку. Это была идеальная картина гармоничной и спокойной жизни, которая, правда, быстро сошла на нет, потому что в жидком лесу из спиленных деревьев, я увидел его. Его, моего юношу с темными глазами и проблемами в психике. Его. Его. Его. Мужчину, от которого у меня пересыхало во рту, и который заставлял мое сердце биться быстрее.

Он стоял рядом, в обтрепанной куртке с вытертыми локтями, он курил какие-то дешевые сигареты, он перекатывал между пальцами монетку – и он был таким… таким обыкновенным. Он поднял голову – капюшон открывает лицо – под мелкие снежинки, и расслабил плечи, а потом обернулся, услышав мои шаги.
- Будете брать? – ладонь указывает на ветки, которые я сжимаю в кулаке. – За все будет десять.
Трудно объяснить, что произошло дальше, и еще труднее объяснить, почему я не предотвратил это, если мог. Если я знал, что сейчас начнется эпизод, почему же я не использовал методику доктора Лектера? Почему не воспользовался ключевыми точками, чтобы не утонуть в переживании момента?

Итак, он говорит мне: «За все будет десять», - я лезу в карман за деньгами, одновременно с этим рассматриваю его руки: под корень обрезанные ногти, кожа, покрытая сеткой мелких трещин, мозоли на подушечках пальцев. Это первый раз, когда я вижу его в реальной жизни, а не внутри своего воображаемого мира с птицами додо и говорящими трупами, но воздух между нами кажется насыщенным дружбой и взаимопониманием. Я достаю смятую банкноту, протягиваю ему, и дальше между нами, как говорят в паршивом кино, «проскочила искра», первый признак любови с первого взгляда.
Он дотрагивается до моей руки и задерживает пальцы на долю секунды, чтобы я успел почувствовать идущий от него холод. Короткое прикосновение – и все. Даже в пятнадцатом веке его бы не заставили жениться на мне. Но по непонятной причине, из-за которой Вселенная так несправедлива и так несовершенна, я смотрю на свою ладонь и вижу, что он измазал ее. Он оставил на ней кровь. Бурое пятно, которое расплывается по моей коже. Мне хочется окликнуть его, сказать, что ему нужно вымыться, смыть с себя грязь, только он уже отошел к елке – крепкому деревцу в кадке – чтобы поправить на ней что-то.