Ты не слышишь – и спокоен,
Ты не помнишь – и любим.
И от злости до оскомин
Утешаюсь я с другим.
Грош цена моей победе,
Как грошами не трезвонь, -
Я любовь – как горстку меди,
Сыплю в первую ладонь.
Растрясла свои копилки,
Прожила свою казну.
В погребах моих бутылки
Горько плачут по вину.
И любовь копейкой нищей
Наземь катится с руки.
Раздарила свои тыщи
Я в чужие кошельки.
А твоя пуста криница,
Холостяцкий беден кров,
Пpилетит к тебе Жар-птица
Из неведомых краев.
Тихо молвит: «Век наш прожит,
Нам гнезда не свить вдвоем…»
И печально крылья сложит
В ветхом тереме твоем.
Были б жаркими объятья –
Наживем с тобой добро.
Но лежит на мне заклятье –
Потеряла я перо.
Дурачок из сказки русской
Крепко сжал его в горсти,
И никак не соберусь я
Эти чары отвести.
Все мерещится такое:
Лишь заклятье я сниму –
Окажусь перед тобою
Нежной курочкой в дому.
Обернется вольный терем
Комфортабельным жильем,
А с меня ощиплем перья
И подушечки набьем.
You do not hear - and calm,
You do not remember - and love.
And from anger to Oskomin
I console with another.
Penny of my victory
As not the troll, -
I love - as a handful of copper,
Land in the first palm.
Bothered their piggy banks
He lived his treasury.
In the cellars of my bottles
Gorky cry the guilt.
And the love of a penny
Terminally rolls with hands.
Crushed her thousands
I am in other people's wallets.
And your empty cry
Bacheloyatsky is poor
Firebird for you
From unknown edges.
Quietly pushing: "Our age will live,
We do not press the nests together ... "
And sad wings will fold
In the Old Tereche of yours.
There were hot arms -
We caress with you good.
But it lies on me to spell -
I lost feather.
Fool from the tales of Russian
Firmly squeezed him in handstone,
And I can't gather
These spells take away.
All will see it:
Only I will take off -
Will be in front of Tobyu
Tender chicken in the house.
Wolne Tereme will turn
Comfortable housing,
And with me the piers
And label pads.