Текст песни Михаил Щербаков - Ой, да что ж это
Просмотров
103
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
Для вашего ознакомления предоставлен текст песни Михаил Щербаков - Ой, да что ж это, а еще перевод песни с видео или клипом. Также вы можете прослушать песню онлайн
Ой, да что ж это такое неумелое житьё!
Это горе вековое не твоё и не моё,
это наше и не наше - эта кража, этот срам.
Ты - невыпитая чаша, то ли яд, то ли бальзам.
Этим горестным союзом сбит порядок, смят уклад.
То ли мы мешаем узам, то ли узы нам вредят.
То ли муж - дурак, сановник - всё же понял, что и как,
то ли я - чудак, любовник - слишком искренний чудак.
Ты не выдержишь - умрёшь ты, дале некуда играть.
Он ведь спросит: что, мол, врёшь-то? И не сможешь ты соврать.
А доносчик - паж из свиты - улыбнётся, скажет лишь,
что враньём мы все покрыты, не соврёшь - не совратишь.
Ни при чём тут, знаешь, узы, слишком мним их горький дым.
Это нам мешают музы, или мы мешаем им.
Чашу кто-нибудь пригубит, в ней окажется вино.
Чудаков нигде не любят, дураков везде полно.
Будет всё, как ты захочешь, будет тяжко - быть тому,
но судьбу, что ты мне прочишь, я, должно быть, не приму.
Ты останешься при муже, это каторга, пусть так,
но чудак, ей-Богу, хуже, много хуже, чем дурак.
Шлейф подымут и разгладят, слёзы вытрут, грех скостят,
музу накрепко отвадят, узы заново срастят.
И, ступая этой твердью, расцветёт судьба твоя.
А умрёшь ты странной смертью. В тот же час, когда и я.
1982
Это горе вековое не твоё и не моё,
это наше и не наше - эта кража, этот срам.
Ты - невыпитая чаша, то ли яд, то ли бальзам.
Этим горестным союзом сбит порядок, смят уклад.
То ли мы мешаем узам, то ли узы нам вредят.
То ли муж - дурак, сановник - всё же понял, что и как,
то ли я - чудак, любовник - слишком искренний чудак.
Ты не выдержишь - умрёшь ты, дале некуда играть.
Он ведь спросит: что, мол, врёшь-то? И не сможешь ты соврать.
А доносчик - паж из свиты - улыбнётся, скажет лишь,
что враньём мы все покрыты, не соврёшь - не совратишь.
Ни при чём тут, знаешь, узы, слишком мним их горький дым.
Это нам мешают музы, или мы мешаем им.
Чашу кто-нибудь пригубит, в ней окажется вино.
Чудаков нигде не любят, дураков везде полно.
Будет всё, как ты захочешь, будет тяжко - быть тому,
но судьбу, что ты мне прочишь, я, должно быть, не приму.
Ты останешься при муже, это каторга, пусть так,
но чудак, ей-Богу, хуже, много хуже, чем дурак.
Шлейф подымут и разгладят, слёзы вытрут, грех скостят,
музу накрепко отвадят, узы заново срастят.
И, ступая этой твердью, расцветёт судьба твоя.
А умрёшь ты странной смертью. В тот же час, когда и я.
1982
Oh, what is this awkward living!
This age-old woe is not yours and not mine,
this is ours and not ours - this theft, this shame.
You - unhappy cup, or poison, or balm.
Order of this woeful union, the way is crumpled.
Whether we interfere with the bonds, or the bonds hurt us.
Whether her husband - a fool, a dignitary - yet realized what and how,
whether I'm an eccentric, a lover - too sincere eccentric.
You can not stand it - you will die, there is nowhere to play.
He'll ask: what, they say, is it a lie? And you can not lie.
A scammer - the page from the suite - will smile, say only,
that we all are covered with lies, you will not tell lies - you will not seduce.
Nothing to do with, you know, a bond, too bitter their bitter smoke.
This is disturbed by the muse, or we interfere with them.
Someone will have a cup in it, it will contain wine.
Eccentrics anywhere do not like, fools everywhere it is full.
Everything will be as you want, it will be hard -
But the destiny that you are going to read to me, I probably will not accept.
You stay with my husband, it's penal servitude, so be it,
but an eccentric, by God, worse, much worse than a fool.
The train will raise and smooth, the tears will be wiped out,
the muse will be hardened, the bonds will re-grow.
And, stepping on this firmament, your destiny will flourish.
And you die a strange death. In the same hour, when I am.
1982
This age-old woe is not yours and not mine,
this is ours and not ours - this theft, this shame.
You - unhappy cup, or poison, or balm.
Order of this woeful union, the way is crumpled.
Whether we interfere with the bonds, or the bonds hurt us.
Whether her husband - a fool, a dignitary - yet realized what and how,
whether I'm an eccentric, a lover - too sincere eccentric.
You can not stand it - you will die, there is nowhere to play.
He'll ask: what, they say, is it a lie? And you can not lie.
A scammer - the page from the suite - will smile, say only,
that we all are covered with lies, you will not tell lies - you will not seduce.
Nothing to do with, you know, a bond, too bitter their bitter smoke.
This is disturbed by the muse, or we interfere with them.
Someone will have a cup in it, it will contain wine.
Eccentrics anywhere do not like, fools everywhere it is full.
Everything will be as you want, it will be hard -
But the destiny that you are going to read to me, I probably will not accept.
You stay with my husband, it's penal servitude, so be it,
but an eccentric, by God, worse, much worse than a fool.
The train will raise and smooth, the tears will be wiped out,
the muse will be hardened, the bonds will re-grow.
And, stepping on this firmament, your destiny will flourish.
And you die a strange death. In the same hour, when I am.
1982