О, красавица Сайма, ты лодку мою колыхала,
Колыхала мой челн, челн подвижный, игривый и острый,
В водном плеске душа колыбельную негу слыхала,
И поодаль стояли пустынные скалы, как сестры.
Отовсюду звучала старинная песнь — Калевала:
Песнь железа и камня о скорбном порыве титана.
И песчаная отмель — добыча вечернего вала,—
Как невеста, белела на пурпуре водного стана.
Как от пьяного солнца бесшумные падали стрелы
И на дно опускались и тихое дно зажигали,
Как с небесного древа клонилось, как плод перезрелый,
Слишком яркое солнце и первые звезды мигали,
Я причалил и вышел на берег седой и кудрявый;
Я не знаю, как долго, не знаю, кому я молился...
Неоглядная Сайма струилась потоками лавы,
Белый пар над водою тихонько вставал и клубился.
Осип Мандельштам
Октябрь 19 апреля 1908
Париж
Oh, beautiful Saimaa, you waved my boat,
My shuttle swayed, shuttle moving, playful and sharp,
In the water splash, the soul heard the lullaby of bliss,
And at a distance stood desert rocks, like sisters.
From everywhere an old song sounded - Kalevala:
A song of iron and stone about the mournful outburst of titanium.
And the sandbank - the extraction of the evening rampart, -
Like a bride, she turned white on the purple of the water mill.
Silent arrows fell from the drunken sun
And sank to the bottom and lit a quiet bottom,
As the tree of heaven slanted like an overripe fruit,
The sun is too bright and the first stars blinked
I landed and went ashore gray-haired and curly;
I don’t know how long, I don’t know to whom I prayed ...
Boundless Saimaa streamed with lava flows,
White steam over the water rose quietly and swirled.
Osip Mandelstam
October 19 April 1908
Paris