Но Бах не Бог.
И Блок не Бог.
И даже Ван Гог — не Бог...
Он — встает сейчас в дальней комнате
коленями на горох,
Потому что принес двойку.
И, виляя хвостом,
грызет сухую говяжью кость
Где-то около автомойки —
И плачет от счастья —
Что сегодня ещё не умрёт.
Три утра. Он заводит фуру
с наклейкой женщины
и едет куда-то вперёд.
Снежинки разлетаются из-под колёс.
Его провожает лаем всё тот же пёс.
На рассвете — он — чистит снег,
подметает двор.
На дешёвые кирпичи
намазывает раствор.
Он построит сарай...
Он устал, но идет на кухню, приносит чай.
И плачет из люльки,
мол, возьми на руки и качай.
Просит спеть колыбельную.
(Строил Бог не сарай. А рай.)
Я пою «про волчка».
Он ложится на самый край.
But Bach is not God.
And Blok is not God.
And even Van Gogh is not God ...
He gets up now in the back room
knees on the peas,
Because I brought a deuce.
And, wagging his tail,
gnaws dry beef bone
Somewhere around the car wash -
And crying with happiness -
That today will not die.
Three in the morning. He drives a wagon
with a woman sticker
and goes somewhere ahead.
Snowflakes fly from under the wheels.
He is seen off with the same dog.
At dawn - he - cleans the snow,
sweeping the yard.
On cheap bricks
spreads the solution.
He will build a barn ...
He is tired, but goes to the kitchen, brings tea.
And crying from the cradle,
they say, take your hands and shake.
Asks to sing a lullaby.
(God built not a shed, but a paradise.)
I'm singing "about the top."
He lies down on the edge.