Lyrics аля кудряшева - Октябрь был дождём...
Views
123
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference аля кудряшева - Октябрь был дождём..., and also a translation of a song with a video or clip.
Октябрь был дождем, непонятным месяцем,
Светлел к пяти и меркнул после шести
Мария знала, что если она поместится,
Она непременно
Куда-нибудь
улетит.
Стучал по окнам вечер добропорядочный,
Седых волков
И туфель без каблуков.
Мария была крыло и дрожала рядышком
С приблудными
Обрывками
Облаков.
А этот город - его б хоть как-то помять еще
Подрихтовать, приделать глаза и рот,
Но он накрылся закатным розовым мякишем
И отвернулся
Шпилем
Наоборот.
Он ждал ее, он пах леденцами мятными,
Он был готов перед нею огнями высыпаться.
Мария приехала только вчера, понятно вам?
Она пока что просто
хотела
выспаться.
Ну, кто она ему - не жена, не крестница,
Да он ей, в общем, даже знаком-то не был.
Он улыбнулся, тихо сошел по лестнице,
И в первый день
Мария была
Небо.
И это был не какой-то там сон, а сон-царь,
Она просыпалась, захлебываясь восторгом.
Мария щелкала по иконке солнца
и солнце послушно
выкатывалось
с востока.
И пахло гвоздикой, просторно, светло и дико,
И во рту было свежо и немножко солоно.
Мария была блондинкой
Поэтому солнце
иногда катилось
совершенно
в другую
сторону.
На небе разгорался закат игольчатый,
Бежали псы, мешая хвосты с травой.
Мария была ласточкой, колокольчиком
И камешком,
Блеснувшим
На мостовой,
И вечером, звенящим, тугим и замшевым,
Заматывающим впрок на веретено
Коричневые ветки, залезавшие
В чужое
недозволенное
окно.
Мария была звезда и - деваться некуда, -
Она рассыпалась над ледяной водой
Горячими серебряными монетками
Зажатыми
в мозолистую
ладонь.
А сердце ныло, билось теплом и голодом,
Стонали корабли, башмачок хромал.
На третью ночь Мария случилась городом
Птенцом, пригретым
На девяти
Холмах.
Он приносил стихи в её колыбель читать,
Качались на волнах фонарей круги.
Мария просыпалась, в висках бубенчато
Стучали
Неоплаченные
Долги.
Он исчезал в туманной неяркой проседи
Чужим казался, меркнул и ускользал.
А город был Мария и город бросили
Точнее просто
уехали,
не сказав.
Светлел к пяти и меркнул после шести
Мария знала, что если она поместится,
Она непременно
Куда-нибудь
улетит.
Стучал по окнам вечер добропорядочный,
Седых волков
И туфель без каблуков.
Мария была крыло и дрожала рядышком
С приблудными
Обрывками
Облаков.
А этот город - его б хоть как-то помять еще
Подрихтовать, приделать глаза и рот,
Но он накрылся закатным розовым мякишем
И отвернулся
Шпилем
Наоборот.
Он ждал ее, он пах леденцами мятными,
Он был готов перед нею огнями высыпаться.
Мария приехала только вчера, понятно вам?
Она пока что просто
хотела
выспаться.
Ну, кто она ему - не жена, не крестница,
Да он ей, в общем, даже знаком-то не был.
Он улыбнулся, тихо сошел по лестнице,
И в первый день
Мария была
Небо.
И это был не какой-то там сон, а сон-царь,
Она просыпалась, захлебываясь восторгом.
Мария щелкала по иконке солнца
и солнце послушно
выкатывалось
с востока.
И пахло гвоздикой, просторно, светло и дико,
И во рту было свежо и немножко солоно.
Мария была блондинкой
Поэтому солнце
иногда катилось
совершенно
в другую
сторону.
На небе разгорался закат игольчатый,
Бежали псы, мешая хвосты с травой.
Мария была ласточкой, колокольчиком
И камешком,
Блеснувшим
На мостовой,
И вечером, звенящим, тугим и замшевым,
Заматывающим впрок на веретено
Коричневые ветки, залезавшие
В чужое
недозволенное
окно.
Мария была звезда и - деваться некуда, -
Она рассыпалась над ледяной водой
Горячими серебряными монетками
Зажатыми
в мозолистую
ладонь.
А сердце ныло, билось теплом и голодом,
Стонали корабли, башмачок хромал.
На третью ночь Мария случилась городом
Птенцом, пригретым
На девяти
Холмах.
Он приносил стихи в её колыбель читать,
Качались на волнах фонарей круги.
Мария просыпалась, в висках бубенчато
Стучали
Неоплаченные
Долги.
Он исчезал в туманной неяркой проседи
Чужим казался, меркнул и ускользал.
А город был Мария и город бросили
Точнее просто
уехали,
не сказав.
October was a rain, an incomprehensible month,
Brightened to five and faded after six
Maria knew that if she fit,
She certainly
Somewhere
will fly away.
I pounded the windows respectable evening,
Gray wolves
And shoes without heels.
Mary was wing and trembling side by side
With stray
Scraps
The clouds.
And this city - to use it at least somehow
Align, attach eyes and mouth,
But he covered himself with a sunset pink crumb
And turned away
Spire
On the contrary.
He was waiting for her, he smelled of peppermint candies,
He was ready to get enough sleep in front of her.
Maria arrived just yesterday, okay?
She is so far simple
wanted to
get enough sleep.
Well, who is she to him - not a wife, not a goddaughter,
But he, in general, was not even familiar to her.
He smiled, quietly descended the stairs,
And on the first day
Mary was
Sky.
And it was not some kind of dream, but the king’s dream,
She woke up choking with delight.
Maria clicked on the sun icon
and the sun obediently
rolled out
from the east.
And it smelled of cloves, spacious, light and wild,
And in the mouth it was fresh and a little salty.
Maria was a blonde
Therefore the sun
sometimes rolled
completely
to another
side.
A needle-like sunset flared up in the sky
Dogs ran, interfering tails with grass.
Maria was a swallow, a bell
And a pebble
Flashed
On the pavement
And in the evening, ringing, tight and suede,
Spinning for future use
Brown branches climbing
To someone else’s
illicit
window.
Mary was a star and - nowhere to go -
She scattered over ice water
Hot silver coins
Sandwiched
in the corpus callosum
palm.
And my heart ached, beat with warmth and hunger,
The ships were moaning, the shoe was limping.
On the third night, Mary happened to be a city
Chick warmed up
At nine
The hills.
He brought poems to her cradle to read,
Circles swayed on the waves of lanterns.
Maria woke up in her temples bubbly
Pounded
Unpaid
Debts.
He disappeared into a foggy dim gray
He seemed a stranger, faded and slipped away.
And the city was Maria and the city was abandoned
More precisely, just
left
without saying.
Brightened to five and faded after six
Maria knew that if she fit,
She certainly
Somewhere
will fly away.
I pounded the windows respectable evening,
Gray wolves
And shoes without heels.
Mary was wing and trembling side by side
With stray
Scraps
The clouds.
And this city - to use it at least somehow
Align, attach eyes and mouth,
But he covered himself with a sunset pink crumb
And turned away
Spire
On the contrary.
He was waiting for her, he smelled of peppermint candies,
He was ready to get enough sleep in front of her.
Maria arrived just yesterday, okay?
She is so far simple
wanted to
get enough sleep.
Well, who is she to him - not a wife, not a goddaughter,
But he, in general, was not even familiar to her.
He smiled, quietly descended the stairs,
And on the first day
Mary was
Sky.
And it was not some kind of dream, but the king’s dream,
She woke up choking with delight.
Maria clicked on the sun icon
and the sun obediently
rolled out
from the east.
And it smelled of cloves, spacious, light and wild,
And in the mouth it was fresh and a little salty.
Maria was a blonde
Therefore the sun
sometimes rolled
completely
to another
side.
A needle-like sunset flared up in the sky
Dogs ran, interfering tails with grass.
Maria was a swallow, a bell
And a pebble
Flashed
On the pavement
And in the evening, ringing, tight and suede,
Spinning for future use
Brown branches climbing
To someone else’s
illicit
window.
Mary was a star and - nowhere to go -
She scattered over ice water
Hot silver coins
Sandwiched
in the corpus callosum
palm.
And my heart ached, beat with warmth and hunger,
The ships were moaning, the shoe was limping.
On the third night, Mary happened to be a city
Chick warmed up
At nine
The hills.
He brought poems to her cradle to read,
Circles swayed on the waves of lanterns.
Maria woke up in her temples bubbly
Pounded
Unpaid
Debts.
He disappeared into a foggy dim gray
He seemed a stranger, faded and slipped away.
And the city was Maria and the city was abandoned
More precisely, just
left
without saying.