Lyrics аля кудряшева - Сто дней, сто ночей, плачет город - он ничей...
Views
294
0 people consider the lyrics to be true
0 people consider the lyrics of the song incorrect
The lyrics of the song are provided for your reference аля кудряшева - Сто дней, сто ночей, плачет город - он ничей..., and also a translation of a song with a video or clip.
Считалочка
Сто дней, сто ночей,
Плачет город - он ничей,
знаешь, жизни несчастливых
сходятся до мелочей.
Сейчас два часа тридцать восемь минут. Сейчас я сажусь за стол, беру карандаш и пишу тебе то, чего от меня не ждут. А если ждут, ты когда-нибудь передашь. Море плясало и дождь над ним причитал. Я этого не писала. Ты этого не читал.
Когда-нибудь он выходит ее встречать. Он надевает куртку, берет собаку, на лестнице недовольно пинает банку и вежливо отвечает, который час. До остановки, в общем, недалеко, но он шагает медленно, отражаясь, в широких мелких лужах, от листьев ржавых, в колючем небе, бледном, как молоко. Он впитывает разрозненный звукоряд, прозрачный несезон, холодок по коже, он думает, что любимые все похожи на мелкий дождь, танцующий в фонарях. Он думает, что они все похожи на неоновые змейки на мокрых крышах, на то, как осторожно на руку дышат, когда она несильно обожжена.
Она его обнимает. Слегка сипя, здоровается. Бросает собаке коржик. Он думает, что любимые все похожи и улыбается этому про себя.
Когда-нибудь, например, через пару дней, она сидит в автобусе, как живая, опасная, как собака сторожевая, когда добыча распластана перед ней. Она сидит и внутри у нее все лает и смотрит глазами цвета, как жидкий йод. По радио какой-то мудак поет: "Ах девочка моя, ла-ла-ла-ла-лайла, ах девочка моя, ты такая злая, как будто он совсем тебе не дает."
Она подходит к выходу, словно зомби. И слезы в ней дрожат, будто зерна в зобе,
Она ревет, вдыхая прогорклый смог, двадцатилетний лоб, а точнее лбица, как будто весь мир старался к ней продолбиться, а этот придурок смог. И заяц жил, и лисица жила, и львица - а медведь пришел и разрушил весь теремок.
Она стоит и коса у нее по пояс. И щеки мокры от слез. А у любви есть тот, кто попал под поезд и тот, кто забрызган грязью из-под колес.
Когда-нибудь мы сидим с тобой вшестером - ты, я и четыре призрачных недолюбка и лунный свет, и моя голубая юбка, и дымный и негреющий костерок. Когда-нибудь мы сидим с тобой у огня и ты говоришь мне: "Слушай, кто эти люди?" И я отвечаю: "Это все те, кто любят или любили неласковую меня." И я говорю: "Вот этот отдал мне год, а этот два, а этот платил стихами, которые внутри меня полыхали и отражались строчками у него. Полсотни месяцев, сотни живых зарниц, бессонных и счастливых глазных прожилок - которые я тогда у них одолжила и вот сейчас должна всё прожить за них. Вот видишь, складка, горькая, пожилая, вот слышишь - смех неистовый, проливной - ты думал, это было всегда со мной, а это я кого-то переживаю."
Быть может и сама того не желая - но вечно, как и водится под луной.
Время - наверное пять с хвостом. Острым карандашом этот текст написан о том, что всё будет хорошо.
И острием самым подведена черта.
Я этого не писала.
Ты этого не читал.
Сто дней, сто ночей,
Плачет город - он ничей,
знаешь, жизни несчастливых
сходятся до мелочей.
Сейчас два часа тридцать восемь минут. Сейчас я сажусь за стол, беру карандаш и пишу тебе то, чего от меня не ждут. А если ждут, ты когда-нибудь передашь. Море плясало и дождь над ним причитал. Я этого не писала. Ты этого не читал.
Когда-нибудь он выходит ее встречать. Он надевает куртку, берет собаку, на лестнице недовольно пинает банку и вежливо отвечает, который час. До остановки, в общем, недалеко, но он шагает медленно, отражаясь, в широких мелких лужах, от листьев ржавых, в колючем небе, бледном, как молоко. Он впитывает разрозненный звукоряд, прозрачный несезон, холодок по коже, он думает, что любимые все похожи на мелкий дождь, танцующий в фонарях. Он думает, что они все похожи на неоновые змейки на мокрых крышах, на то, как осторожно на руку дышат, когда она несильно обожжена.
Она его обнимает. Слегка сипя, здоровается. Бросает собаке коржик. Он думает, что любимые все похожи и улыбается этому про себя.
Когда-нибудь, например, через пару дней, она сидит в автобусе, как живая, опасная, как собака сторожевая, когда добыча распластана перед ней. Она сидит и внутри у нее все лает и смотрит глазами цвета, как жидкий йод. По радио какой-то мудак поет: "Ах девочка моя, ла-ла-ла-ла-лайла, ах девочка моя, ты такая злая, как будто он совсем тебе не дает."
Она подходит к выходу, словно зомби. И слезы в ней дрожат, будто зерна в зобе,
Она ревет, вдыхая прогорклый смог, двадцатилетний лоб, а точнее лбица, как будто весь мир старался к ней продолбиться, а этот придурок смог. И заяц жил, и лисица жила, и львица - а медведь пришел и разрушил весь теремок.
Она стоит и коса у нее по пояс. И щеки мокры от слез. А у любви есть тот, кто попал под поезд и тот, кто забрызган грязью из-под колес.
Когда-нибудь мы сидим с тобой вшестером - ты, я и четыре призрачных недолюбка и лунный свет, и моя голубая юбка, и дымный и негреющий костерок. Когда-нибудь мы сидим с тобой у огня и ты говоришь мне: "Слушай, кто эти люди?" И я отвечаю: "Это все те, кто любят или любили неласковую меня." И я говорю: "Вот этот отдал мне год, а этот два, а этот платил стихами, которые внутри меня полыхали и отражались строчками у него. Полсотни месяцев, сотни живых зарниц, бессонных и счастливых глазных прожилок - которые я тогда у них одолжила и вот сейчас должна всё прожить за них. Вот видишь, складка, горькая, пожилая, вот слышишь - смех неистовый, проливной - ты думал, это было всегда со мной, а это я кого-то переживаю."
Быть может и сама того не желая - но вечно, как и водится под луной.
Время - наверное пять с хвостом. Острым карандашом этот текст написан о том, что всё будет хорошо.
И острием самым подведена черта.
Я этого не писала.
Ты этого не читал.
Counting
Hundred days , one hundred nights
Crying city - he draws while
you know, unhappy life
converge to the smallest detail .
It is two o'clock thirty-eight minutes . Now I sit down at the table, take a pencil and write you something from me do not wait. And if you wait, you ever be conveyed . Sea and rain danced over him wailing . I did not write . You did not read it .
Ever he goes to meet her . He puts on his jacket, takes a dog on the stairs dissatisfied kicks bank and politely replied that hour. To a stop , in general , close , but he walks slowly being reflected in a wide shallow puddles of rusty leaves , thorn sky , pale as milk. He absorbs loose scale , transparent off-season , chill on the skin , he thinks favorite all like small rain , dancing in the lights. He thinks they all look like neon snake on wet roofs , how gently breathe on hand when she lightly charred .
She embraces him . Slightly sipya , hello. Korzhik dog throws . He thinks that all the favorite and smiling like this myself .
Someday , for example, a few days later , she was sitting on the bus, as a live , dangerous as a guard dog , when production sprawled in front of her . She sits inside her all barks and eyes the color looks like liquid iodine. Some asshole on the radio singing , "Oh , my girl , la-la- la-la- Laila , oh my girl , you're so angry, as if he really does not give you . "
She goes to the door, like a zombie . And the tears in her trembling like grain in the crop ,
She roars , inhaling rancid could , twenty forehead, rather lbitsa as if the whole world went to her prodolbitsya and this moron could . And Bunny lived , and lived fox and lion - and the bear came and destroyed the entire Mansion .
She stands and braid her waist . And his cheeks wet with tears . And love is the one who was hit by a train and who splattered with mud from the wheels .
Someday we sit with you the six of us - you, me and four ghostly nedolyubka and moonlight , and my blue skirt , and a smoky campfire and negreyuschy . Someday we sit by the fire with you and you're telling me , "Hey , who are these people ? " And I say, "It's all those who love or loved unkind to me. " And I say : " That gave me this year, and these two , and this paid verses that blazed inside me and he reflected lines . Fifty months , hundreds of live lightning , sleepless eye veins and happy - which I then lent them and now must all live for them. You see , fold, bitter , old , here you hear - boisterous laughter , driving - you thought it was always with me , and that I have someone to worry . "
And perhaps herself unwillingly - but always as usual under the moon .
Time - perhaps five tail. Sharp pencil of this text was written that all will be well .
And most tip line be drawn .
I did not write .
You did not read it .
Hundred days , one hundred nights
Crying city - he draws while
you know, unhappy life
converge to the smallest detail .
It is two o'clock thirty-eight minutes . Now I sit down at the table, take a pencil and write you something from me do not wait. And if you wait, you ever be conveyed . Sea and rain danced over him wailing . I did not write . You did not read it .
Ever he goes to meet her . He puts on his jacket, takes a dog on the stairs dissatisfied kicks bank and politely replied that hour. To a stop , in general , close , but he walks slowly being reflected in a wide shallow puddles of rusty leaves , thorn sky , pale as milk. He absorbs loose scale , transparent off-season , chill on the skin , he thinks favorite all like small rain , dancing in the lights. He thinks they all look like neon snake on wet roofs , how gently breathe on hand when she lightly charred .
She embraces him . Slightly sipya , hello. Korzhik dog throws . He thinks that all the favorite and smiling like this myself .
Someday , for example, a few days later , she was sitting on the bus, as a live , dangerous as a guard dog , when production sprawled in front of her . She sits inside her all barks and eyes the color looks like liquid iodine. Some asshole on the radio singing , "Oh , my girl , la-la- la-la- Laila , oh my girl , you're so angry, as if he really does not give you . "
She goes to the door, like a zombie . And the tears in her trembling like grain in the crop ,
She roars , inhaling rancid could , twenty forehead, rather lbitsa as if the whole world went to her prodolbitsya and this moron could . And Bunny lived , and lived fox and lion - and the bear came and destroyed the entire Mansion .
She stands and braid her waist . And his cheeks wet with tears . And love is the one who was hit by a train and who splattered with mud from the wheels .
Someday we sit with you the six of us - you, me and four ghostly nedolyubka and moonlight , and my blue skirt , and a smoky campfire and negreyuschy . Someday we sit by the fire with you and you're telling me , "Hey , who are these people ? " And I say, "It's all those who love or loved unkind to me. " And I say : " That gave me this year, and these two , and this paid verses that blazed inside me and he reflected lines . Fifty months , hundreds of live lightning , sleepless eye veins and happy - which I then lent them and now must all live for them. You see , fold, bitter , old , here you hear - boisterous laughter , driving - you thought it was always with me , and that I have someone to worry . "
And perhaps herself unwillingly - but always as usual under the moon .
Time - perhaps five tail. Sharp pencil of this text was written that all will be well .
And most tip line be drawn .
I did not write .
You did not read it .