Тёмно-пепельное мрачное серое небо в марте
Вовсе не вписывается в представление о весне.
Как и верное представление о любви на карте
Жизни не вписывается в созвучные надписи на стене.
И во сне намного проще опоздать на поезд,
Чем наяву. Как будто мы шагами отмеряем верность.
В сущности, чаще меняя экватор на полюс,
Доводя до хрипоты голос, чтобы больше не пелось.
Владея памятью, не как силой, но как бременем,
Сливаясь со временем в единое целое,
Понимая, что в руке не синица, а перепел,
Всё же смотрим на past, как на чистое, белое.
А фьорды так же шумят, унося всё истлевшее,
Сбившееся, сломавшееся, в виде чистого льда.
Будто бы желание избрать из двух зол меньшее,
Пьём жадно вешнюю, словно это святая вода.
Dark-gray ashen gloomy sky in March
It does not fit into the idea of spring.
Like the right idea of love on the map
Life does not fit into the consonant inscriptions on the wall.
And in a dream it's much easier to miss a train,
Than waking. As if we measure faithfulness in stride.
In fact, more often changing the equator to the pole,
Making a hoarse voice, that no longer be sung.
Possessing memory, not as a force, but as a burden,
Fusing with time into a single whole,
Realizing that in his hand is not a tit, but a quail,
Yet we look at the past as pure, white.
And the fjords also make a noise, taking away all the decayed,
Collapsed, broken, in the form of pure ice.
As if the desire to choose from two evils less,
We drink greedily vernal, as if it is holy water.