Улыбнулась и вздохнула,
Догадавшись о покое,
И последний раз взглянула
На ковры и на обои.
Красный шарик уронила
На вино в узорный кубок
И капризно помочила
В нем кораллы нежных губок
И живая тень румянца
Заменилась тенью белой,
И, как в странной позе танца,
Искривясь, поникло тело.
И чужие миру звуки
Издалека набегают,
И незримый бисер руки,
Задрожав, перебирают.
На ковре она трепещет,
Словно белая голубка,
А отравленная блещет
Золотая влага кубка.
Smiled and sighed
Having guessed about peace
And the last time she looked
On carpets and on wallpaper.
Red ball dropped
On the wine in the patterned cup
And moody pissed off
In it the corals of gentle sponges
And lively shadow blush
Replaced with a shade of white,
And, as in a strange pose of dance,
Curving, drooping body.
And sounds alien to the world
From afar run
And invisible hand beads,
Trembling, sorted out.
On the carpet she trembles
Like a white dove,
A poisoned shine
Golden moisture cup.