Los pájaros se van con unas piedras
que recogen de unos hippies en remojo.
No van muy lejos, ahora no están, ahora no están.
Pateras sin escapatoria,
la corriente alterna con el flujo de una noria
que hundirá un baturro, no se bajará del burro.
Con fuerzas vectoriales y debilitadas
bajó una manta que prestó en su día Van der Waals.
Los toros electrificados por la tormenta,
la ven venir los toros de Guisando,
picoteados por las aves que regresan amarradas,
de agua hasta la olla, sin avecrem, sin avecrem.
Como en un documental
era esto nuestro parte de un mismo documental,
era una charla casi en morse-de-chorlitos
al cerebelo medio, al cerebelo medio.
Fue célebre el incendo en el estrecho,
en el estrecho, en el estrecho ...
No era ése el plato de Nerón,
que prefiere el pez espada con las vainas olvidadas.
No era ése el plato de Nerón,
que prefiere el pez espada con las vainas olvidadas.
Птицы уходят с камнями
Они собирают у некоторых хиппи замачивание.
Они не уходят очень далеко, сейчас их нет, теперь нет.
Патерас без выхода,
переменный ток с потоком колеса обозрения
что потопит батурро, не слезет с осла.
С векторными силами и ослабленными
Он опустил одеяло, которое дал Ван дер Ваальс.
Быки наэлектризованы бурей,
Быки Гизандо видят ее приближение,
клюнул птицами, которые возвращаются привязанными,
воды в горшок, без авекрема, без авекрема.
Как в документальном фильме
это была наша часть того же документального фильма,
Это был разговор почти на морс-де-хорлитос
к среднему мозжечку, к среднему мозжечку.
Поджог в проливе был знаменит,
в проливе, в проливе ...
Это была не тарелка Нерона,
кто предпочитает меч-рыбу с забытыми стручками.
Это была не тарелка Нерона,
кто предпочитает меч-рыбу с забытыми стручками.