Kriticar pesnika javno vredja,
samoubica se ubio s ledja,
u Africi opet drzavni udar,
umorni Turcin izazv'o sudar.
Bice bolje, neko vice,
na papiru mrtvo slovo,
na istoku stare price,
na zapadu nista novo.
Gole su lutke s naslovnih strana,
jos jedna pobeda partizana,
moju zaradu drugi trose,
vreme bez promene, uglavnom lose.
Bice bolje, neko vice,
na papiru mrtvo slovo,
na istoku stare price,
na zapadu nista novo.
U bolnici pacovi pojeli bebe,
ubio prvo zenu, pa sebe,
dinar i dalje u lakom padu,
bacili bombe na ambasadu.
Bice bolje, neko vice,
na papiru mrtvo slovo,
na istoku stare price,
na zapadu nista novo.
Veliki uporno zezaju male,
za ideale ginu budale,
fabrike truju okolinu,
kreteni dizu bune i ginu.
Bice bolje, neko vice,
na papiru mrtvo slovo,
na istoku stare price,
na zapadu nista novo.
Критик поэта публично отрицает,
самоубийство было убито со спины,
в Африке снова переворот,
Усталый Турин вызвал столкновение.
Будет лучше, некоторые вице,
на бумаге мертвая буква,
на востоке от старой цены,
на западе не новы.
Голые - это куклы с первых страниц,
другая победа партизан,
Мой заработок - это второй счет,
время без изменений, в основном плохое.
Будет лучше, некоторые вице,
на бумаге мертвая буква,
на востоке от старой цены,
на западе не новы.
В больнице крысы ели младенцев,
убила первую женщину и себя,
динар продолжает падать,
Бросьте бомбы в посольство.
Будет лучше, некоторые вице,
на бумаге мертвая буква,
на востоке от старой цены,
на западе не новы.
Большой, стойкий мужчина,
для идеалов глупых глупцов,
фабрики отравляют окружающую среду,
рывки нарисовали бору и джина.
Будет лучше, некоторые вице,
на бумаге мертвая буква,
на востоке от старой цены,
на западе не новы.