Try not to picture that silver ring;
on his bony fingers it lingers still.
Try not to picture the world he sees
through the fog of memories and ill-will.
Hope you’re not bitter at the songs he sings,
how in hushed and whimpered whispers they slither.
Try not to picture your bear trapped in a razor-wire cage
made from his thoughts and from his dreams
and the nightmares in between.
And never think about the lies
you pushed into his head,
and never think about the nights
he wishes he were dead.
And never wonder even once
if maybe you’re to blame (no you are not to blame),
and never worry. Never worry. Never worry. Never worry.
Try not to picture your bear trapped in a razor wire cage
made from his fears and from his hopes
and the lies you told the most.
And never think about the lies
you pushed into his head,
and never think about the nights
he wishes he were dead.
And never ever, ever—no you are not to blame.
And never worry. Never worry. Never worry. Never worry.
Попытайтесь не изобразить это серебряное кольцо;
на его костлявых пальцах он все еще задерживается.
Старайтесь не изображать мир, который он видит
через туман воспоминаний и недоброжелательности.
Надеюсь, вы не горьки в песнях, которые он поет,
как в тихом и хныкающем шепоте они скользят.
Старайтесь не изображать медведя, оказавшегося в клетке с бритвой-проволокой
из его мыслей и из его мечтаний
и кошмары между ними.
И никогда не думай о лжи
вы толкнули ему голову,
и никогда не думай о ночах
он хочет, чтобы он был мертв.
И никогда не удивляйся однажды
если возможно, вы виноваты (нет, вы не виноваты),
и никогда не волноваться. Никогда не переживай. Никогда не переживай. Никогда не переживай.
Старайтесь не изображать медведя, оказавшегося в клетке для бритвы
из его страхов и от его надежд
и ложь, которую вы рассказали больше всего.
И никогда не думай о лжи
вы толкнули ему голову,
и никогда не думай о ночах
он хочет, чтобы он был мертв.
И никогда, никогда, ты не виноват.
И никогда не волнуйся. Никогда не переживай. Никогда не переживай. Никогда не переживай.