Когда свинцовый свод давящим гнетом склепа
На землю нагнетет, и тягу нам невмочь
Тянуть постылую, - а день сочится слепо
Сквозь тьму сплошных завес, мрачней, чем злая ночь;
И мы не на земле, а в мокром подземелье,
Где - мышь летучая, осетенная мглой, -
Надежда мечется в затворе душной кельи
И ударяется о потолок гнилой;
Как прутья частые одной темничной клетки,
Дождь плотный сторожит невольников тоски,
И в помутившемся мозгу сплетают сетки
По сумрачным углам седые пауки;
И вдруг срывается вопль меди колокольной,
Подобный жалобно взрыдавшим голосам,
Как будто сонм теней, бездомный и бездольный,
О мире возроптал упрямо к небесам;
- И дрог без пения влачится вереница
В душе, - вотще тогда Надежда слезы льет,
Как знамя черное свое Тоска-царица
Над никнущим челом победно разовьет.
When lead arch pressing oppression crypt
On the ground, will pump, and we will not let go
Pull back, - and day oozes blindly
Through the darkness of continuous curtains, darker than the evil night;
And we are not on the ground, but in a wet dungeon,
Where is a bat mouse, an obscene mist, -
Hope rushes in the gate stuffy cell
And it hits the ceiling rotten;
As the rods are frequent of one ciliary cell,
The rain is thick and guards the slaves of longing,
And in the clouded brain weave grids
On gloomy corners gray spiders;
And suddenly the cry of the copper of the bell breaks
Like plaintively crying voices,
Like a host of shadows, homeless and homeless,
O world he cried obstinately to heaven;
- And the drone without singing drags a string
In the soul, then Hope shed tears,
As the banner of his black Tosca Queen
Above nikuschuschem brow forever develops.