Death was everywhere,
in the air
and in the sounds
coming off the mounds
of Bolton's Ridge.
Death's anchorage.
When you rolled a smoke
or told a joke,
it was in the laughter
and drinking water
it approached the beach
as strings of cutters,
dropped into the sea and lay around us.
Death was in the ancient fortress,
shelled by a million bullets
from gunners, waiting in the copses
with hearts that threatened to pop their boxes,
as we advanced into the sun
death was all and everyone.
Death hung in the smoke and clung
to 400 acres of useless beachfront.
A bank of red earth, dripping down death
now, and now, and now.
Death was everywhere,
in the air
and in the sounds
coming off the mounds
of Bolton's Ridge.
Death's anchorage.
Death was in the staring sun,
fixing its eyes on everyone.
It rattled the bones of the Light Horsemen
still lying out there in the open
as we, advancing in the sun
Смерть была повсюду,
в воздухе
и в звуках
сходит с курганов
хребта Болтона.
Якорь смерти.
Когда вы закатили дым
или сказал шутку,
это было в смехе
и питьевая вода
подошел к пляжу
как струны резцов,
упал в море и валялся вокруг нас.
Смерть была в древней крепости,
обстреляли миллионом пуль
от артиллеристов, ждущих в рощах
с сердцами, которые угрожали расколоть их коробки,
как мы продвинулись на солнце
смерть была всем и всем.
Смерть висела в дыму и цеплялась
до 400 акров бесполезной береговой линии.
Банк красной земли, капает смерть
сейчас, и сейчас, и сейчас.
Смерть была повсюду,
в воздухе
и в звуках
сходит с курганов
хребта Болтона.
Якорь смерти.
Смерть была под палящим солнцем,
уставившись на всех.
Гремели кости Всадников Света
все еще лежит там под открытым небом
как мы, продвигаясь на солнце