Where can I find a shred of light throughout this desolation? It all ends the same. I don’t know if I can be there to lead the procession home. Not me. Not anyone. Not me. How many years will I miss? Days? Weeks? Nothing you’ve said is forgotten, tainted, rusted away. I’ll carry you with me. I’m not alone any more. I promise. It’s just sometimes I can’t stay happy, though I swear I’m still the same. Am I you to your father now? Do we smother the ash in your hair? It’s just worry, weary and weathered, bent through my heart like a stake. Am I you to your father now? I’m anxious, unraveled. I’ll take your words to heart before I carve them into a stone. And what of my children? How well will they know you? I hope that they can see even half of what I do. Time always proves toxic; we’re resilient in youth, but now I’m left praying that age will wait for you. I don’t want to be the one to brush the dust from your hands, hoping that one day I can be a better man.
Где я могу найти шерсть света на протяжении всего этого запутывания? Все это заканчивается одинаково. Я не знаю, могу ли я быть там, чтобы привести шествие домой. Не я. Не кто-то. Не я. Сколько лет я буду скучать? Дни? Недели? Ничего, которое вы сказали, не забывают, испорчен, ржавел. Я буду нести тебя со мной. Я больше не одинок. Я обещаю. Иногда я не могу оставаться счастливым, хотя я клянусь, я все еще такой же. Я тебе сейчас вашему отцу? Мы смутим пепла в твоих волосах? Это просто беспокоиться, устало и выветрило, наклонился через мое сердце, как доля. Я тебе сейчас вашему отцу? Я беспокоюсь, развалился. Я возьму твои слова к сердцу, прежде чем вырезать их в камень. А как из моих детей? Насколько хорошо они узнают вас? Я надеюсь, что они могут видеть даже половину того, что я делаю. Время всегда оказывается токсичным; Мы устойчимся к молодежи, но теперь я оставил молюсь, что возраст будет ждать вас. Я не хочу быть тем, кто чистит пыль из ваших рук, надеясь, что однажды я могу быть лучшим человеком.