Не гаси об меня сигарету, родная,
я и так уже весь в волдырях и рубцах,
и в бессильной и злобной тоске проклинаю
день, когда моя мать повстречала отца.
Будь же проклят и день, когда я за колено
на сияющем пляже тебя ухватил
и воскликнул: "Мадам! Вас соткали из пены
и тончайших лучей самых дальних светил".
В ту же ночь (о как скоро свершилось все это!),
не слезая друг с друга, мы стали курить.
"Разреши погасить об тебя сигарету",—
ты спросила, и я произнес: "Так и быть".
С этих пор моя жизнь превратилась в помойку,
потому что нет сил мне бороться с тобой,
и едва мы с тобой забираемся в койку,
ты щебечешь лукаво: "Покурим, родной?"
И молюсь я тихонько: "Пожалуйста, Боже,
оторви от меня эту злую гюрзу!"
И окурки шипят и дырявят мне кожу,
вышибая из глаз кровяную слезу.
Don't put out a cigarette on me, dear,
I'm already covered in blisters and scars,
and in powerless and evil anguish I curse
the day my mother met my father.
Damn the day when I'm over the knee
on the shining beach I got you
and exclaimed: "Madam! You were woven from foam
and the subtlest rays of the most distant luminaries. "
That very night (oh how soon it all happened!),
without getting off each other, we began to smoke.
"Let me put out a cigarette on you,"
you asked and I said, "So be it."
Since then my life has become a trash heap
because I don't have the strength to fight you
and as soon as you and I get into bed,
you chirp slyly: "Let's smoke, dear?"
And I pray quietly: "Please, God,
tear off this evil gurza from me! "
And the cigarette butts sizzle and rip my skin
kicking a tear of blood out of my eyes.