Sous le feu nourri des promesses non tenues, des frontières trop ténues de la déraison, saillit la synthèse de toutes formes de trépas.
Et des cendres d'où sauront naître les dernières bravades sous ce feu nourri, sous ce feu pourri, où on finira d'inventer des concepts morts-nés, avant de sombrer dans la résignation active, male adroite et maladive, seuls resteront de grands moments de quotidien, gisants, encore ricanants.
Et on ira à l'affrontement, qu'on le sache ou non, qu'on le veuille ou non, verser dans la démesure, donner le change et toute la mesure, élargir le champs des possibles, élaguer au moins le pire.
Под сильным огнем невыполненных обещаний, слишком узких границ неразумности вырывается синтез всех форм смерти.
И из пепла, из которого последняя бравада будет рождена под этим сильным огнем, под этим гнилым огнем, где мы в конечном итоге придумаем мертворожденные концепции, прежде чем погрузиться в активную отставку, умный и болезненный мужчина, только великий моменты повседневной жизни, лежачие, все еще насмешливые.
И мы пойдем на конфронтацию, независимо от того, знаем мы это или нет, нравится нам это или нет, но мы впадаем в излишки, вносим изменения и все меры, расширяем поле возможностей, по крайней мере, сокращаем худшее.