Текст песни Борис Пастернак - Чудо
Просмотров
8
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
Для вашего ознакомления предоставлен текст песни Борис Пастернак - Чудо, а еще перевод песни с видео или клипом. Также вы можете прослушать песню онлайн
Он шел из Вифании в Ерусалим,
Заранее грустью предчувствий томим.
Колючий кустарник на круче был выжжен,
Над хижиной ближней не двигался дым,
Был воздух горяч и камыш неподвижен,
И Мертвого моря покой недвижим.
И в горечи, спорившей с горечью моря,
Он шел с небольшою толпой облаков
По пыльной дороге на чье-то подворье,
Шел в город на сборище учеников.
И так углубился он в мысли свои,
Что поле в унынье запахло полынью.
Все стихло. Один он стоял посредине,
А местность лежала пластом в забытьи.
Все перемешалось: теплынь и пустыня,
И ящерицы, и ключи, и ручьи.
Смоковница высилась невдалеке,
Совсем без плодов, только ветки да листья.
И он ей сказал: "Для какой ты корысти?
Какая мне радость в твоем столбняке?
Я жажду и алчу, а ты - пустоцвет,
И встреча с тобой безотрадней гранита.
О, как ты обидна и недаровита!
Останься такой до скончания лет".
По дереву дрожь осужденья прошла,
Как молнии искра по громоотводу.
Смоковницу испепелило до тла.
Найдись в это время минута свободы
У листьев, ветвей, и корней, и ствола,
Успели б вмешаться законы природы.
Но чудо есть чудо, и чудо есть Бог.
Когда мы в смятеньи, тогда средь разброда
Оно настигает мгновенно, врасплох.
Заранее грустью предчувствий томим.
Колючий кустарник на круче был выжжен,
Над хижиной ближней не двигался дым,
Был воздух горяч и камыш неподвижен,
И Мертвого моря покой недвижим.
И в горечи, спорившей с горечью моря,
Он шел с небольшою толпой облаков
По пыльной дороге на чье-то подворье,
Шел в город на сборище учеников.
И так углубился он в мысли свои,
Что поле в унынье запахло полынью.
Все стихло. Один он стоял посредине,
А местность лежала пластом в забытьи.
Все перемешалось: теплынь и пустыня,
И ящерицы, и ключи, и ручьи.
Смоковница высилась невдалеке,
Совсем без плодов, только ветки да листья.
И он ей сказал: "Для какой ты корысти?
Какая мне радость в твоем столбняке?
Я жажду и алчу, а ты - пустоцвет,
И встреча с тобой безотрадней гранита.
О, как ты обидна и недаровита!
Останься такой до скончания лет".
По дереву дрожь осужденья прошла,
Как молнии искра по громоотводу.
Смоковницу испепелило до тла.
Найдись в это время минута свободы
У листьев, ветвей, и корней, и ствола,
Успели б вмешаться законы природы.
Но чудо есть чудо, и чудо есть Бог.
Когда мы в смятеньи, тогда средь разброда
Оно настигает мгновенно, врасплох.
He walked from Bethany to Yarusalim,
In advance, the sadness of the forebodings is languishing.
The thorny shrub was steaming cooler,
Smoke did not move above the hut of the neighbor,
The air was hot and reeds were motionless,
And the Dead Sea is motionless.
And in bitterness, arguing with the bitterness of the sea,
He walked with a small crowd of clouds
On a dusty road to someone's courtyard,
He went to the city for the training camp.
And so he delved into his thoughts,
That the field in despondency smelled of wormwood.
Everything was subsided. He was in the middle alone
And the terrain lay a layer in oblivion.
Everything was mixed up: warm and desert,
And lizards, and keys, and streams.
The young man rose not far away,
At all without fruits, only branches and leaves.
And he told her: "For what self -interest are you?
What is my joy in your tetanus?
I am thirsty and alchi, and you are empty,
And a meeting with you is an unconscious granite.
Oh, how offensive and incomplete you are!
Stay so until the end of the years. "
The trembling of the convict passed on a tree,
Like lightning a spark by lightning rod.
The young man was incinerated to the body.
Find a minute of freedom at this time
At the leaves, branches, and roots, and trunk,
The laws of nature managed to intervene.
But a miracle is a miracle, and a miracle is God.
When we are in confusion, then in the midst
It overtakes instantly, by surprise.
In advance, the sadness of the forebodings is languishing.
The thorny shrub was steaming cooler,
Smoke did not move above the hut of the neighbor,
The air was hot and reeds were motionless,
And the Dead Sea is motionless.
And in bitterness, arguing with the bitterness of the sea,
He walked with a small crowd of clouds
On a dusty road to someone's courtyard,
He went to the city for the training camp.
And so he delved into his thoughts,
That the field in despondency smelled of wormwood.
Everything was subsided. He was in the middle alone
And the terrain lay a layer in oblivion.
Everything was mixed up: warm and desert,
And lizards, and keys, and streams.
The young man rose not far away,
At all without fruits, only branches and leaves.
And he told her: "For what self -interest are you?
What is my joy in your tetanus?
I am thirsty and alchi, and you are empty,
And a meeting with you is an unconscious granite.
Oh, how offensive and incomplete you are!
Stay so until the end of the years. "
The trembling of the convict passed on a tree,
Like lightning a spark by lightning rod.
The young man was incinerated to the body.
Find a minute of freedom at this time
At the leaves, branches, and roots, and trunk,
The laws of nature managed to intervene.
But a miracle is a miracle, and a miracle is God.
When we are in confusion, then in the midst
It overtakes instantly, by surprise.