Текст песни Бобры - Она была красива
Просмотров
139
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
Для вашего ознакомления предоставлен текст песни Бобры - Она была красива, а еще перевод песни с видео или клипом. Также вы можете прослушать песню онлайн
Она была красива, как в фильмах у Феллини,
Как полотно Ван Гога, но правда второй план.
И фрески Боттичелли пред нею побледнели,
И побледнел Джо Кокер, увидев её стан.
Oh, cheese my heart! Oh, baby cool! Oh, cheese my heart! Oh, baby cool!
С ней рядом был Радзинский, чуть дальше Гэрри Олдман,
Серьёзный Ростропович с бамбуковым смычком.
Палански, Тарантино с разбитой мандолиной;
Такая вот прелюдия с загадочным концом.
Oh, cheese my heart! Oh, baby cool! Oh, cheese my heart! Oh, baby cool!
При всей такой картине была одна проблема,
Да, в общем, не проблема, а маленький пустяк:
Была та дама падкая на горькое и сладкое,
Ну, горькое ей в тему, а сладкое никак.
С пирожных её пучило, от круасанов глючило,
От безобидных пончиков катарсис наступал.
И мания величия росла до неприличия,
Finita la comedia – кирдык, окончен бал!
Гости расползаются, как будто улыбаются,
На самом деле каются и бабочки грызут.
Мы люди здесь неместные, мы люди интересные,
Пришли из шоу-бизнеса, спасибо за уют!
Все Олдманы, Радзинские забились по щелям,
Лишь пьяный в доску Кокер Джо ей пел:
Shershe la fame! Oh, baby cool! Shershe la fame! Oh, baby cool!
Она была красива, как в фильмах у Феллини,
Она, она, она, она была...
Она была красива, как в фильмах у Феллини,
Она, она, она, она была...
Она была красива, как в фильмах у Феллини,
Она, она, она, она была...
Она была красива, как в фильмах у Феллини,
А с четверга на пятницу под Кокера легла...
Как полотно Ван Гога, но правда второй план.
И фрески Боттичелли пред нею побледнели,
И побледнел Джо Кокер, увидев её стан.
Oh, cheese my heart! Oh, baby cool! Oh, cheese my heart! Oh, baby cool!
С ней рядом был Радзинский, чуть дальше Гэрри Олдман,
Серьёзный Ростропович с бамбуковым смычком.
Палански, Тарантино с разбитой мандолиной;
Такая вот прелюдия с загадочным концом.
Oh, cheese my heart! Oh, baby cool! Oh, cheese my heart! Oh, baby cool!
При всей такой картине была одна проблема,
Да, в общем, не проблема, а маленький пустяк:
Была та дама падкая на горькое и сладкое,
Ну, горькое ей в тему, а сладкое никак.
С пирожных её пучило, от круасанов глючило,
От безобидных пончиков катарсис наступал.
И мания величия росла до неприличия,
Finita la comedia – кирдык, окончен бал!
Гости расползаются, как будто улыбаются,
На самом деле каются и бабочки грызут.
Мы люди здесь неместные, мы люди интересные,
Пришли из шоу-бизнеса, спасибо за уют!
Все Олдманы, Радзинские забились по щелям,
Лишь пьяный в доску Кокер Джо ей пел:
Shershe la fame! Oh, baby cool! Shershe la fame! Oh, baby cool!
Она была красива, как в фильмах у Феллини,
Она, она, она, она была...
Она была красива, как в фильмах у Феллини,
Она, она, она, она была...
Она была красива, как в фильмах у Феллини,
Она, она, она, она была...
Она была красива, как в фильмах у Феллини,
А с четверга на пятницу под Кокера легла...
She was beautiful, as in the films of Fellini,
Like the canvas of Van Gogh, but the truth is second plan.
And the murals of Botticelli were pale before her,
And Joe Cocker turned pale when he saw her camp.
Oh, cheese my heart! Oh, baby cool! Oh, cheese my heart! Oh, baby cool!
With her there was Radzinsky, a little farther than Garry Oldman,
Serious Rostropovich with a bamboo bow.
Palanski, Tarantino with a broken mandolin;
Such is the prelude with a mysterious end.
Oh, cheese my heart! Oh, baby cool! Oh, cheese my heart! Oh, baby cool!
For all this, there was one problem,
Yes, in general, not a problem, but a small trifle:
There was that lady who was fond of bitter and sweet,
Well, bitter to her in the subject, and sweet in any way.
With cakes her puchilo, from croissants buggy,
From innocuous donuts catharsis came.
And megalomania grew to indecency,
Finita la comedia - kirdyk, the ball is over!
Guests creep, as if smiling,
In fact, they repent and butterflies gnaw.
We people here are not local, we are interesting people,
We came from show business, thank you for your coziness!
All Oldmans, Radzinsky hammered through the cracks,
Only a drunk in the board of Cocker Joe sang to her:
Shershe la fame! Oh, baby cool! Shershe la fame! Oh, baby cool!
She was beautiful, as in the films of Fellini,
She, she, she, she was ...
She was beautiful, as in the films of Fellini,
She, she, she, she was ...
She was beautiful, as in the films of Fellini,
She, she, she, she was ...
She was beautiful, as in the films of Fellini,
And from Thursday to Friday, under Cocker lay down ...
Like the canvas of Van Gogh, but the truth is second plan.
And the murals of Botticelli were pale before her,
And Joe Cocker turned pale when he saw her camp.
Oh, cheese my heart! Oh, baby cool! Oh, cheese my heart! Oh, baby cool!
With her there was Radzinsky, a little farther than Garry Oldman,
Serious Rostropovich with a bamboo bow.
Palanski, Tarantino with a broken mandolin;
Such is the prelude with a mysterious end.
Oh, cheese my heart! Oh, baby cool! Oh, cheese my heart! Oh, baby cool!
For all this, there was one problem,
Yes, in general, not a problem, but a small trifle:
There was that lady who was fond of bitter and sweet,
Well, bitter to her in the subject, and sweet in any way.
With cakes her puchilo, from croissants buggy,
From innocuous donuts catharsis came.
And megalomania grew to indecency,
Finita la comedia - kirdyk, the ball is over!
Guests creep, as if smiling,
In fact, they repent and butterflies gnaw.
We people here are not local, we are interesting people,
We came from show business, thank you for your coziness!
All Oldmans, Radzinsky hammered through the cracks,
Only a drunk in the board of Cocker Joe sang to her:
Shershe la fame! Oh, baby cool! Shershe la fame! Oh, baby cool!
She was beautiful, as in the films of Fellini,
She, she, she, she was ...
She was beautiful, as in the films of Fellini,
She, she, she, she was ...
She was beautiful, as in the films of Fellini,
She, she, she, she was ...
She was beautiful, as in the films of Fellini,
And from Thursday to Friday, under Cocker lay down ...