Текст песни Бальмонт Константин - В глухие дни
Просмотров
38
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
Для вашего ознакомления предоставлен текст песни Бальмонт Константин - В глухие дни, а еще перевод песни с видео или клипом. Также вы можете прослушать песню онлайн
В ГЛУХИЕ ДНИ
Предание
В глухие дни Бориса Годунова,
Во мгле Российской пасмурной страны,
Толпы людей скиталися без крова,
И по ночам всходило две луны.
Два солнца по утрам светило с неба,
С свирепостью на дольный мир смотря.
И вопль протяжный: "Хлеба! Хлеба! Хлеба!"
Из тьмы лесов стремился до царя.
На улицах иссохшие скелеты
Щипали жадно чахлую траву,
Как скот,- озверены и неодеты,
И сны осуществлялись наяву.
Гроба, отяжелевшие от гнили,
Живым давали смрадный адский хлеб,
Во рту у мертвых сено находили,
И каждый дом был сумрачный вертеп.
От бурь и вихрей башни низвергались,
И небеса, таясь меж туч тройных,
Внезапно красным светом озарялись,
Являя битву воинств неземных.
Невиданные птицы прилетали,
Орлы парили с криком над Москвой,
На перекрестках, молча, старцы ждали,
Качая поседевшей головой.
Среди людей блуждали смерть и злоба,
Узрев комету, дрогнула земля.
И в эти дни Димитрий встал из гроба,
В Отрепьева свой дух переселя.
Предание
В глухие дни Бориса Годунова,
Во мгле Российской пасмурной страны,
Толпы людей скиталися без крова,
И по ночам всходило две луны.
Два солнца по утрам светило с неба,
С свирепостью на дольный мир смотря.
И вопль протяжный: "Хлеба! Хлеба! Хлеба!"
Из тьмы лесов стремился до царя.
На улицах иссохшие скелеты
Щипали жадно чахлую траву,
Как скот,- озверены и неодеты,
И сны осуществлялись наяву.
Гроба, отяжелевшие от гнили,
Живым давали смрадный адский хлеб,
Во рту у мертвых сено находили,
И каждый дом был сумрачный вертеп.
От бурь и вихрей башни низвергались,
И небеса, таясь меж туч тройных,
Внезапно красным светом озарялись,
Являя битву воинств неземных.
Невиданные птицы прилетали,
Орлы парили с криком над Москвой,
На перекрестках, молча, старцы ждали,
Качая поседевшей головой.
Среди людей блуждали смерть и злоба,
Узрев комету, дрогнула земля.
И в эти дни Димитрий встал из гроба,
В Отрепьева свой дух переселя.
In the deaf days
Tradition
In the deaf days of Boris Godunov,
In the MGL of the Russian overcast country
Crowds of people wandered without bed
And at night, two moon boom.
Two sun in the morning shone from the sky,
With ferocity to the junk world looking.
And the scream is long: "Bread! Bread! Bread!"
From the dark forests sought to the king.
On the streets of withered skeletons
Shielded greedily chungy grass,
Like livestock, - disadvantaged and
And the dreams were carried out in reality.
Coffin, rejuvenated from rot,
Alive gave a Smrochy hellish bread,
In the mouth of the dead hay found
And every home was a gloomy vertel.
From storms and whirlwind tower licked
And heaven, pulling between Triple clouds,
Suddenly red light were illuminated,
What is the battle of the unpromised military.
Unprecedented birds arrived,
Eagles parley with a cry over Moscow,
At the intersections, silently, the elders were waiting
Sharing a headed head.
Among people wandered death and malice,
Nurst Comet, trembled Earth.
And these days, Dimitri got out of the coffin,
In Freakyev, his spirit relieved.
Tradition
In the deaf days of Boris Godunov,
In the MGL of the Russian overcast country
Crowds of people wandered without bed
And at night, two moon boom.
Two sun in the morning shone from the sky,
With ferocity to the junk world looking.
And the scream is long: "Bread! Bread! Bread!"
From the dark forests sought to the king.
On the streets of withered skeletons
Shielded greedily chungy grass,
Like livestock, - disadvantaged and
And the dreams were carried out in reality.
Coffin, rejuvenated from rot,
Alive gave a Smrochy hellish bread,
In the mouth of the dead hay found
And every home was a gloomy vertel.
From storms and whirlwind tower licked
And heaven, pulling between Triple clouds,
Suddenly red light were illuminated,
What is the battle of the unpromised military.
Unprecedented birds arrived,
Eagles parley with a cry over Moscow,
At the intersections, silently, the elders were waiting
Sharing a headed head.
Among people wandered death and malice,
Nurst Comet, trembled Earth.
And these days, Dimitri got out of the coffin,
In Freakyev, his spirit relieved.