Бежал вдоль сумрачной аллеи,
А где-то сзади, в вышине
Свеча горела на столе,
И стол горел, да и вообще
Горело всё.
Февраль отравлен алкоголем,
Достать чернил и охуеть!
О, как разбит вселенским горем
Этот комнатный поэт –
Вот-вот помрёт.
И потечёт ещё не раз густая слизь
Моих трагично распускаемых соплей.
Что неизбежно, если жить на отъебись,
И тем быстрей
И тем верней.
Опять вскрываются болота,
И нет ни брода, ни моста
Ох, не увязла бы свобода
Улыбаться как дитя,
А не назло.
Над подгоревшим горизонтом
Алеет ласковый оскал.
Аллея кончилась болотом,
Разум тлел и остывал
Сгорело всё.
Но потечёт ещё не раз густая слизь
Таких вот душераздирающих соплей.
Что неизбежно, если жить на отъебись,
И тем быстрей
И тем верней.
I ran along the gloomy alley
And somewhere behind, in the sky
The candle burned on the table
And the table burned, and indeed
Everything burned.
February is poisoned by alcohol,
Get ink and fuck!
Oh, how overwhelmed by universal grief
This room poet is
Just about to die.
And more than once thick mucus will flow
My tragically blooming snot.
Which is inevitable, if you live on fuck off,
And the quicker
And the more true.
The swamps are opening again
And there is no ford, no bridge
Oh, freedom would not be bogged down
Smile like a child
But not out of spite.
Over the burnt horizon
Affectionate grin grows faint.
The alley ended in a swamp
The mind smoldered and cooled
Everything burned down.
But more than once thick mucus will flow
These are heartbreaking snot.
Which is inevitable, if you live on fuck off,
And the quicker
And the more true.