Плачет страдающая душа,
Мелькает ландшафт,
В это вникал ушами
Фиолетовый кал Мишаня наш минусок
От шарфа до усов, откашлял да усох.
Изо рта кашей нарисовано солнце
И планета, пусть всегда будет небо.
Сигналы гнева, гнал одно говно с невода(?).
Это голые факты, Всеволод и копрофага.
Права была мама, пала малость, была и отвага.
Плевал с отвара, да доставал из волос Dirol,
Взял в залог под Дероль.
Обмундирован, порвал аккордеон,
Пока пел, позелил(?), по Копернику залитый парапет.
Длинный сколопендр убьет тебя первым.
Воробьев, верно, разопьем вермут.
Площадка, этажи проверенные.
Это шелест фена, норовенты(?) из севера ветра.
Ко всем с приветом, кто ревет по ночам
Под новье трубача, последний, йо, выключай.
A suffering soul is crying
The landscape flickers
I got into it with my ears
Purple feces Mishanya is our minus
From a scarf to a mustache, he coughed and died.
The sun is drawn from porridge
And planet, may there always be sky.
Signals of anger, drove one shit from the net (?).
These are the bare facts, Vsevolod and the coprophage.
Mother was right, a little fell, and there was courage.
I didn’t spit from the broth, but I got out of Dirol’s hair
He pledged under Derol.
Dressed, tore the accordion,
While singing, greening (?), A parapet flooded over Copernicus.
A long scolopendra will kill you first.
Vorobyov, it’s true, we’ll open a vermouth.
Site, floors checked.
This is the rustling of a hair dryer, norovent (?) From the north of the wind.
To all with greetings who roar at night
Under the blower’s novice, the last one, yo, turn it off.