Евгений Евтушенко
Любимая, и это мы с тобой,
измученные, будто бы недугом,
такою долголетнею борьбой
не с кем-то третьим лишним, а друг с другом?
Но прежде, чем... Наш сын кричит во сне!
расстаться... Ветер дом вот-вот развалит!
Приди хотя бы раз в глаза ко мне,
приди твоими прежними глазами.
Но прежде, чем расстаться, как ты просишь,
туда искать совета не ходи,
где пустота, прикидываясь рощей,
луну притворно нянчит на груди.
Но прежде, чем расстаться, как ты просишь,
услышь в ночи, как всхлипывает лёд,
и обернётся прозеленью просинь,
и прозелень в прозренье перейдёт.
Но прежде, чем... Как мы жестоко жили!
Нас бы с тобой вдвоём по горло врыть!
Когда мы научились быть чужими?
Когда мы разучились говорить?
В ответ: «Не называй меня любимой...»
Мне поделом. Я заслужил. Я нем.
Но всею нашей жизнью, гнутой, битой,
тебя я заклинаю: прежде, чем...
Ты смотришь на меня, как неживая,
но я прошу, колени преклоня,
уже любимой и не называя:
«Мой старый друг, не покидай меня...»
Evgeny Evtushenko
Darling, and this is you and me,
exhausted, as if by an illness,
such a long struggle
not with someone extra, but with each other?
But before ... Our son screams in his sleep!
part ... The wind is about to ruin the house!
Come at least once to my eyes
come with your old eyes.
But before you part, as you ask,
don't go there to seek advice,
where is emptiness, pretending to be a grove,
pretending to nurse the moon on his chest.
But before you part, as you ask,
hear ice sobbing in the night
and turn into green green,
and greenness will pass into insight.
But before ... How cruel we lived!
You and me together would be up to our throats!
When did we learn to be strangers?
When did we forget how to speak?
In response: "Do not call me beloved ..."
Serves me right. I deserve. I'm not m.
But with all our life, bent, bat,
I conjure you: before ...
You look at me as if it were not alive
but I ask, kneel down,
already beloved and without naming:
"My old friend, don't leave me ..."