Текст песни Михаил Зощенко - ГОЛУБАЯ КНИГА. ДЕНЬГИ. Фрагмент 02
Просмотров
38
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
Для вашего ознакомления предоставлен текст песни Михаил Зощенко - ГОЛУБАЯ КНИГА. ДЕНЬГИ. Фрагмент 02, а еще перевод песни с видео или клипом. Также вы можете прослушать песню онлайн
Смешавшись с толпой, наше странное существо идет, предположим, на своих кривых ножках по главной улице.
Ротик у него открыт, глазенки вращаются туда и сюда, в сердце, если имеется таковое, неясная тревога сменяется сожалением, что сдуру оставлено насиженное место, и вот — не угодно ли, может быть, черт знает что сейчас произойдет.
И вдруг существо видит: подъезжает к подъезду какой-нибудь шикарный мотор.
7. Три швейцара стремительно выбегают и с превеликим почтением открывают дверцы. И любопытные, затаив дыхание, смотрят на того, кто сейчас оттуда вылезет.
И вдруг из авто, наклонив головку, выпархивает, вообразите себе, этакая куколка, крайне миловидная, красивенькая дама, такая прелестная, как может представить себе праздничная фантазия мужчины. В одной руке у нее крошечный песик, дрожащий черненький фокстерьер, в другой ручке — кулек с фруктами — ну, там персики, ананасы и груши.
Она выпрыгивает из авто с крайне беспомощными словами: "Ах, упаду!" или "Ах, Алексис, ну где же та наконец!"
И вот вслед за ней, кряхтя, вылезает Алексис на своей хромой ноге. Этакое, представьте себе, грубое животное, этакая у нег морда — нос кривой, одной скулы нету, и из глаза гной течет. Нет, он дет модно и элегантно, но сразу видать, что это ему никак не помогает, а напротив того, усиливает его крайне безобразный вид.
8. И вот все ему тем не менее кланяются в три погибели, все на него восторженно смотрят. Шепот восторга и почтения пробегает по рядам.
— Ах, говорит швейцар, дрожа от волнения, — какое счастье, господа, что он к нам пожаловал.
А оно, этот хромоногий субъект, видать, состарившийся в злодеяниях, небрежно зевая и не закрывая даже своего чела рукой, идет на своей кривой ноге, нехотя поглядывая на прелестную даму, которая суть не кто иная, как его жена.
— Пардон. Кто это такое? — испуганно спрашивает наше разумное существо у швейцара. — Это что же будет: какой-нибудь ваш великий ученый, или политический деятель, или, может быть, крупный педагог своего времени?
— Педагог, — презрительно говорит швейцар. — Если б педагог, то никакой бы, извиняюсь, суматохи не случилось. У нас педагогов, может быть, с кашей жрут, а это приехадши миллионер.
9. С трудом понимая, что это значит, наше разумное существо узнает, что этот хромоногий субъект, которому оказано столь великое уважение, только тем и замечателен, что он весьма удачно торгует автомобильными шинами, купленными на те деньги, которые оставил ему его папа.
Не понимая, что это значит, и не желая ломать свои возвышенные мозги, наше разумное существо, рассердившись, решает тогда покинуть землю, где земных обитателей уважают за столь странные и непонятные свойства.
И вот спешит наше приезжее существо обратно к своему летательному аппарату.
И по дороге видит странные сценки. Оно видит шикарных и развязных людей в длинных шубах, подбитых мехом. И людей жалких, бедно одетых, идущих трухлявой, вороватой походкой. Оно видит ребятенка с протянутой лапкой. И роскошного нахального младенца с свисающими от жира щеками, которого за ручку ведет мама и поминутно кормит то бисквитами, то каким-то мягким шоколадом.
Оно видит картину, наверно привычную и для его потустороннего взора, — оно видит молодую красоточку, поспешно выбежавшую на тротуар и пристающую к мужчинам с надеждой заработать у них на своей миловидности.
10. И, видя все это, наше существо спешит, чтобы сесть в свой аппарат и лететь куда глаза глядят.
Ротик у него открыт, глазенки вращаются туда и сюда, в сердце, если имеется таковое, неясная тревога сменяется сожалением, что сдуру оставлено насиженное место, и вот — не угодно ли, может быть, черт знает что сейчас произойдет.
И вдруг существо видит: подъезжает к подъезду какой-нибудь шикарный мотор.
7. Три швейцара стремительно выбегают и с превеликим почтением открывают дверцы. И любопытные, затаив дыхание, смотрят на того, кто сейчас оттуда вылезет.
И вдруг из авто, наклонив головку, выпархивает, вообразите себе, этакая куколка, крайне миловидная, красивенькая дама, такая прелестная, как может представить себе праздничная фантазия мужчины. В одной руке у нее крошечный песик, дрожащий черненький фокстерьер, в другой ручке — кулек с фруктами — ну, там персики, ананасы и груши.
Она выпрыгивает из авто с крайне беспомощными словами: "Ах, упаду!" или "Ах, Алексис, ну где же та наконец!"
И вот вслед за ней, кряхтя, вылезает Алексис на своей хромой ноге. Этакое, представьте себе, грубое животное, этакая у нег морда — нос кривой, одной скулы нету, и из глаза гной течет. Нет, он дет модно и элегантно, но сразу видать, что это ему никак не помогает, а напротив того, усиливает его крайне безобразный вид.
8. И вот все ему тем не менее кланяются в три погибели, все на него восторженно смотрят. Шепот восторга и почтения пробегает по рядам.
— Ах, говорит швейцар, дрожа от волнения, — какое счастье, господа, что он к нам пожаловал.
А оно, этот хромоногий субъект, видать, состарившийся в злодеяниях, небрежно зевая и не закрывая даже своего чела рукой, идет на своей кривой ноге, нехотя поглядывая на прелестную даму, которая суть не кто иная, как его жена.
— Пардон. Кто это такое? — испуганно спрашивает наше разумное существо у швейцара. — Это что же будет: какой-нибудь ваш великий ученый, или политический деятель, или, может быть, крупный педагог своего времени?
— Педагог, — презрительно говорит швейцар. — Если б педагог, то никакой бы, извиняюсь, суматохи не случилось. У нас педагогов, может быть, с кашей жрут, а это приехадши миллионер.
9. С трудом понимая, что это значит, наше разумное существо узнает, что этот хромоногий субъект, которому оказано столь великое уважение, только тем и замечателен, что он весьма удачно торгует автомобильными шинами, купленными на те деньги, которые оставил ему его папа.
Не понимая, что это значит, и не желая ломать свои возвышенные мозги, наше разумное существо, рассердившись, решает тогда покинуть землю, где земных обитателей уважают за столь странные и непонятные свойства.
И вот спешит наше приезжее существо обратно к своему летательному аппарату.
И по дороге видит странные сценки. Оно видит шикарных и развязных людей в длинных шубах, подбитых мехом. И людей жалких, бедно одетых, идущих трухлявой, вороватой походкой. Оно видит ребятенка с протянутой лапкой. И роскошного нахального младенца с свисающими от жира щеками, которого за ручку ведет мама и поминутно кормит то бисквитами, то каким-то мягким шоколадом.
Оно видит картину, наверно привычную и для его потустороннего взора, — оно видит молодую красоточку, поспешно выбежавшую на тротуар и пристающую к мужчинам с надеждой заработать у них на своей миловидности.
10. И, видя все это, наше существо спешит, чтобы сесть в свой аппарат и лететь куда глаза глядят.
Mingling with the crowd, our strange creature walks, suppose, on its crooked legs along the main street.
His mouth is open, eyes turn to and fro, in the heart, if there is one, vague anxiety is replaced by regret that a foolish place has been left, and now - would you like, maybe, the devil knows what will happen now.
And suddenly the creature sees: some gorgeous motor is approaching the entrance.
7. Three porters rush out and open the doors with great reverence. And the curious, with bated breath, look at the one who is now getting out of there.
And suddenly out of the car, tilting his head, he coughs out, imagine a kind of doll, an extremely pretty, pretty lady, as charming as a man’s festive imagination can imagine. In one hand she has a tiny doggie, a trembling black fox terrier, in the other hand - a bag of fruit - well, there are peaches, pineapples and pears.
She jumps out of the car with extremely helpless words: "Ah, I will fall!" or "Ah, Alexis, where is she finally!"
And after her, grunting, Alexis crawls out on his lame leg. A kind, imagine a rough animal, sort of in the face - the nose is crooked, there is no cheekbone, and pus flows from the eye. No, it’s fashionable and elegant for children, but immediately to see that it doesn’t help him in any way, but on the contrary, strengthens its extremely ugly appearance.
8. And all of him nevertheless bow to three doom, all look at him with enthusiasm. A whisper of delight and reverence runs through the ranks.
“Ah,” says the doorman, trembling with excitement, “what a blessing, gentlemen, that he has come to us.”
And it, this lame-footed subject, who has grown old in atrocities, carelessly yawning and not even covering her forehead with her hand, walks on her crooked leg, reluctantly glancing at a pretty lady who is none other than his wife.
- Sorry. Who is this - fearfully asks our rational being from the doorman. “What will it be: some great scientist of yours, or a politician, or maybe a major teacher of his time?”
“The educator,” the doorman says scornfully. - If the teacher, then no, I apologize, the turmoil did not happen. We have teachers, maybe they are eating porridge, and this is a millionaire who has arrived.
9. With difficulty understanding what this means, our rational being learns that this lame-footed subject, who has been given such great respect, is only remarkable for the fact that he successfully trades in car tires bought with the money that his dad left him.
Not understanding what this means, and not wanting to break his exalted brains, our rational being, angry, decides then to leave the earth, where terrestrial inhabitants are respected for such strange and incomprehensible properties.
And now our visiting creature hurries back to his aircraft.
And on the way he sees strange sketches. It sees smart and cheeky people in long fur coats, lined with fur. And miserable people, poorly dressed, walking rotten, thieving gait. It sees a child with an outstretched foot. And a luxurious, impudent baby with cheeks hanging from fat, which is led by the mother by the hand and feeds it with biscuits and some soft chocolate every minute.
It sees a picture, probably familiar to his otherworldly gaze too - it sees a young pretty woman who hurriedly rushed out onto the sidewalk and adhered to men with the hope of earning money from them in her favor.
10. And, seeing all this, our being is in a hurry to sit in its apparatus and fly wherever eyes look.
His mouth is open, eyes turn to and fro, in the heart, if there is one, vague anxiety is replaced by regret that a foolish place has been left, and now - would you like, maybe, the devil knows what will happen now.
And suddenly the creature sees: some gorgeous motor is approaching the entrance.
7. Three porters rush out and open the doors with great reverence. And the curious, with bated breath, look at the one who is now getting out of there.
And suddenly out of the car, tilting his head, he coughs out, imagine a kind of doll, an extremely pretty, pretty lady, as charming as a man’s festive imagination can imagine. In one hand she has a tiny doggie, a trembling black fox terrier, in the other hand - a bag of fruit - well, there are peaches, pineapples and pears.
She jumps out of the car with extremely helpless words: "Ah, I will fall!" or "Ah, Alexis, where is she finally!"
And after her, grunting, Alexis crawls out on his lame leg. A kind, imagine a rough animal, sort of in the face - the nose is crooked, there is no cheekbone, and pus flows from the eye. No, it’s fashionable and elegant for children, but immediately to see that it doesn’t help him in any way, but on the contrary, strengthens its extremely ugly appearance.
8. And all of him nevertheless bow to three doom, all look at him with enthusiasm. A whisper of delight and reverence runs through the ranks.
“Ah,” says the doorman, trembling with excitement, “what a blessing, gentlemen, that he has come to us.”
And it, this lame-footed subject, who has grown old in atrocities, carelessly yawning and not even covering her forehead with her hand, walks on her crooked leg, reluctantly glancing at a pretty lady who is none other than his wife.
- Sorry. Who is this - fearfully asks our rational being from the doorman. “What will it be: some great scientist of yours, or a politician, or maybe a major teacher of his time?”
“The educator,” the doorman says scornfully. - If the teacher, then no, I apologize, the turmoil did not happen. We have teachers, maybe they are eating porridge, and this is a millionaire who has arrived.
9. With difficulty understanding what this means, our rational being learns that this lame-footed subject, who has been given such great respect, is only remarkable for the fact that he successfully trades in car tires bought with the money that his dad left him.
Not understanding what this means, and not wanting to break his exalted brains, our rational being, angry, decides then to leave the earth, where terrestrial inhabitants are respected for such strange and incomprehensible properties.
And now our visiting creature hurries back to his aircraft.
And on the way he sees strange sketches. It sees smart and cheeky people in long fur coats, lined with fur. And miserable people, poorly dressed, walking rotten, thieving gait. It sees a child with an outstretched foot. And a luxurious, impudent baby with cheeks hanging from fat, which is led by the mother by the hand and feeds it with biscuits and some soft chocolate every minute.
It sees a picture, probably familiar to his otherworldly gaze too - it sees a young pretty woman who hurriedly rushed out onto the sidewalk and adhered to men with the hope of earning money from them in her favor.
10. And, seeing all this, our being is in a hurry to sit in its apparatus and fly wherever eyes look.