Текст песни Михаил Щербаков - L'homme a la moto
Просмотров
200
0 чел. считают текст песни верным
1 чел. считают текст песни неверным
Для вашего ознакомления предоставлен текст песни Михаил Щербаков - L'homme a la moto, а еще перевод песни с видео или клипом. Также вы можете прослушать песню онлайн
L'HOMME A LA MOTO
Заносчив был угонщик мотоциклов, виртуоз,
его не зря учили в колледже.
Не спорь, бывало, с ним, когда погода хуже слёз
и настроение такое же.
Чины строптивому не указ и гости с музыкой нипочём.
Сама природа нажать на газ велит ему, чуть что не по нём.
Он прерывает вальса тур, вытягивается как тетива -
и, взяв партнёршу за маникюр, такие ей говорит слова:
«Мадам, вы знаете мой серьёз. И пусть даже вам захочется
иметь охапку лиловых роз не позже, чем через полчаса.
Я выполню, что прикажете. Но если ногти свои, мадам,
ещё вы хоть раз намажете - ничто уже не поможет вам!»
Сказавши так и сделавши поклон - среди колонн
застывшим молодцам и девицам,
выходит наш угонщик ровно вон, а выйдя вон -
берёт ближайший «харлей дэвидсон».
Колодки вынув из-под колёс и пломбы перерубив сплеча,
чужую технику виртуоз приводит в действие без ключа.
Мотор искрит, подымая вой, подобно молниям и громам, -
и мчится с грохотом наш герой по всем семи городским холмам.
Взлетает в гору он соколом, зигзаги чертит по гололёду,
огонь и холод в себе самом смешав, как греки вино и воду.
Несётся под гору он стремглав, стучит на выбоинах чечётку,
восторг и сумрак в себе смешав, как россияне вино и водку.
Когда же тормозит он, чтобы выкурить «косяк»
и приложиться ко флакончику, -
из воздуха является фургон о трёх осях
и прицепляется к угонщику.
Снаружи смотрится не весьма, кибитка так себе, сорт второй.
Зато внутри, чума не чума, но пир на сорок персон горой.
Как будто конкурс на лучший тост увлёк и греков и россиян -
и тосты их достигают звёзд, к немалой радости марсиан.
Готов к полёту фургон-фуршет, но постовым не видать улова.
Не потому что зелёный свет, а потому что нет никакого.
И рейс как будто не грузовой, кому - ухабы, кому - услады,
и до конечной от узловой - как до Московии от Эллады...
Во славу кубка и мундштука - отрава пьётся, дымится зелье.
Не потому что без них тоска, а потому что от них веселье.
Пускай не раут, скорей дебош, ни протокола, ни фонограммы...
Но кавалеры изящны сплошь, и дамы тоже... мечта, не дамы!
Лишь две - ни то ни сё, из тех, что ночью не едят
и чтут порядок, как религию.
Они случайно здесь и веселиться не хотят,
хотят в Эльзас и Лотарингию.
Скулят: «А можно нам в Эльзас?» Нельзя-с.
Не сломишь виртуоза и к шаблону не сведёшь,
его не зря лечили в клинике.
«Приехали! - кричит. - Вали на волю, молодёжь,
гони прогонные полтинники!»
Затем, столкнув балаган с холма, он деньги (счётом до сорока
монет) несёт, зима не зима, к воротам спящего цветника.
Минуя диспуты о цене, вручает сторожу, что принёс,
и требует: «Упакуйте мне вон ту охапку лиловых роз!»
...Какой длины ни задай полёт, обратный - кажется, что длиннее.
А тут и утро уже вот-вот, и утро вечера мудренее.
Герой в седле, и сухим огнём, который пепла не оставляет,
ещё горит ретивое в нём. Но догорает и остывает.
Уже, куда бы ни мчал его стальной дракон со стеклянным оком,
повсюду кончилось торжество - и ничего, кроме чёрных окон.
И - сколь сердито бы наш пилот ни думал: «Мы, мол, ещё покажем!» -
он не парит уже, но плывёт. И доплывает вполне погасшим.
Потом под окнами, пуст и вял, дымит он зельем и пьёт отраву.
Дракон становится, где стоял. Цветы лилово летят в канаву.
2005
Заносчив был угонщик мотоциклов, виртуоз,
его не зря учили в колледже.
Не спорь, бывало, с ним, когда погода хуже слёз
и настроение такое же.
Чины строптивому не указ и гости с музыкой нипочём.
Сама природа нажать на газ велит ему, чуть что не по нём.
Он прерывает вальса тур, вытягивается как тетива -
и, взяв партнёршу за маникюр, такие ей говорит слова:
«Мадам, вы знаете мой серьёз. И пусть даже вам захочется
иметь охапку лиловых роз не позже, чем через полчаса.
Я выполню, что прикажете. Но если ногти свои, мадам,
ещё вы хоть раз намажете - ничто уже не поможет вам!»
Сказавши так и сделавши поклон - среди колонн
застывшим молодцам и девицам,
выходит наш угонщик ровно вон, а выйдя вон -
берёт ближайший «харлей дэвидсон».
Колодки вынув из-под колёс и пломбы перерубив сплеча,
чужую технику виртуоз приводит в действие без ключа.
Мотор искрит, подымая вой, подобно молниям и громам, -
и мчится с грохотом наш герой по всем семи городским холмам.
Взлетает в гору он соколом, зигзаги чертит по гололёду,
огонь и холод в себе самом смешав, как греки вино и воду.
Несётся под гору он стремглав, стучит на выбоинах чечётку,
восторг и сумрак в себе смешав, как россияне вино и водку.
Когда же тормозит он, чтобы выкурить «косяк»
и приложиться ко флакончику, -
из воздуха является фургон о трёх осях
и прицепляется к угонщику.
Снаружи смотрится не весьма, кибитка так себе, сорт второй.
Зато внутри, чума не чума, но пир на сорок персон горой.
Как будто конкурс на лучший тост увлёк и греков и россиян -
и тосты их достигают звёзд, к немалой радости марсиан.
Готов к полёту фургон-фуршет, но постовым не видать улова.
Не потому что зелёный свет, а потому что нет никакого.
И рейс как будто не грузовой, кому - ухабы, кому - услады,
и до конечной от узловой - как до Московии от Эллады...
Во славу кубка и мундштука - отрава пьётся, дымится зелье.
Не потому что без них тоска, а потому что от них веселье.
Пускай не раут, скорей дебош, ни протокола, ни фонограммы...
Но кавалеры изящны сплошь, и дамы тоже... мечта, не дамы!
Лишь две - ни то ни сё, из тех, что ночью не едят
и чтут порядок, как религию.
Они случайно здесь и веселиться не хотят,
хотят в Эльзас и Лотарингию.
Скулят: «А можно нам в Эльзас?» Нельзя-с.
Не сломишь виртуоза и к шаблону не сведёшь,
его не зря лечили в клинике.
«Приехали! - кричит. - Вали на волю, молодёжь,
гони прогонные полтинники!»
Затем, столкнув балаган с холма, он деньги (счётом до сорока
монет) несёт, зима не зима, к воротам спящего цветника.
Минуя диспуты о цене, вручает сторожу, что принёс,
и требует: «Упакуйте мне вон ту охапку лиловых роз!»
...Какой длины ни задай полёт, обратный - кажется, что длиннее.
А тут и утро уже вот-вот, и утро вечера мудренее.
Герой в седле, и сухим огнём, который пепла не оставляет,
ещё горит ретивое в нём. Но догорает и остывает.
Уже, куда бы ни мчал его стальной дракон со стеклянным оком,
повсюду кончилось торжество - и ничего, кроме чёрных окон.
И - сколь сердито бы наш пилот ни думал: «Мы, мол, ещё покажем!» -
он не парит уже, но плывёт. И доплывает вполне погасшим.
Потом под окнами, пуст и вял, дымит он зельем и пьёт отраву.
Дракон становится, где стоял. Цветы лилово летят в канаву.
2005
L'HOMME A LA MOTO
Arrogant, motorcycle hijacker, virtuoso,
he was taught in college for a reason.
Do not argue, it happened with him when the weather is worse than tears
and the mood is the same.
The ranks of the obstinate do not decree and the guests do not care about music.
The very nature of pushing the gas tells him, almost not according to him.
He interrupts the waltz tour, pulled out like a bowstring -
and, taking a partner for a manicure, such words she says:
“Madam, you know my serious. And even if you want
have an armful of purple roses no later than half an hour.
I'll do what you order. But if your nails, madam,
even once you will smear - nothing will help you! "
Saying this and making a bow - among the columns
frozen fellows and girls,
our hijacker comes out exactly, and when he gets out -
takes the nearest Harley Davidson.
Pads taking out from under the wheels and fillings having cut the shoulders,
virtuoso actuates someone else's technique without a key.
Motor sparks, raising a howl like lightning and thunder -
and our hero rushes along all seven city hills.
It flies up the mountain, he falcon, zigzag draws on ice,
fire and cold in yourself, mixing the Greeks with wine and water.
It rushes downhill he headlong, tap-tap on potholes,
delight and twilight in themselves mixing, like the Russians, wine and vodka.
When he slows down to smoke "jamb"
and kiss the bottle, -
out of the air is a van of three axles
and clings to the hijacker.
Outside does not look very, so-so tent, second grade.
But inside, the plague is not a plague, but a feast on forty people by the mountain.
As if the competition for the best toast attracted both Greeks and Russians -
and their toasts reach the stars, much to the joy of the Martians.
Ready for flight van-buffet, but guards can not see the catch.
Not because the green light, but because there is no.
And the flight seems to be not cargo, to whom - potholes, to whom - delights,
and to the final from the nodal - as to Muscovy from Hellas ...
To the glory of the cup and the mouthpiece - the poison is drunk, the potion is smoking.
Not because without them melancholy, but because of them fun.
Let not a rout, rather a riot, no protocol, no soundtrack ...
But gentlemen are graceful all at once, and ladies too ... a dream, not ladies!
Only two - neither this nor that, from those that do not eat at night
and honor order as a religion.
They don't want to have fun here,
want in Alsace and Lorraine.
They whine: "Can we go to Alsace?"
You will not break a virtuoso and you will not reduce to a template,
He was not in vain treated in the clinic.
“We arrived! - shouts. - Fell free, young people,
drive the run-through fifty dollars! ”
Then, pushing a farce from a hill, he money (up to forty
coins) carries, winter is not winter, to the gate of a sleeping flower garden.
Passing disputes about the price, hands the watchman, that brought,
and demands: “Pack me that bunch of purple roses!”
... How long or set the flight, the reverse - it seems that is longer.
And here and the morning is almost here, and the morning of the evening is wiser.
The hero in the saddle, and dry fire, which does not leave ashes,
still burning zealous in him. But it burns down and cools down.
Already, wherever his steel dragon with a glass eye rushed,
everywhere triumph ended - and nothing but black windows.
And - no matter how angry our pilot would think: “We’ll, let's say, show more!” -
it does not hover already, but it floats. And swims completely extinguished.
Then under the windows, empty and lethargic, he smokes a potion and drinks poison.
The dragon becomes where he stood. Flowers violet fly into the ditch.
2005
Arrogant, motorcycle hijacker, virtuoso,
he was taught in college for a reason.
Do not argue, it happened with him when the weather is worse than tears
and the mood is the same.
The ranks of the obstinate do not decree and the guests do not care about music.
The very nature of pushing the gas tells him, almost not according to him.
He interrupts the waltz tour, pulled out like a bowstring -
and, taking a partner for a manicure, such words she says:
“Madam, you know my serious. And even if you want
have an armful of purple roses no later than half an hour.
I'll do what you order. But if your nails, madam,
even once you will smear - nothing will help you! "
Saying this and making a bow - among the columns
frozen fellows and girls,
our hijacker comes out exactly, and when he gets out -
takes the nearest Harley Davidson.
Pads taking out from under the wheels and fillings having cut the shoulders,
virtuoso actuates someone else's technique without a key.
Motor sparks, raising a howl like lightning and thunder -
and our hero rushes along all seven city hills.
It flies up the mountain, he falcon, zigzag draws on ice,
fire and cold in yourself, mixing the Greeks with wine and water.
It rushes downhill he headlong, tap-tap on potholes,
delight and twilight in themselves mixing, like the Russians, wine and vodka.
When he slows down to smoke "jamb"
and kiss the bottle, -
out of the air is a van of three axles
and clings to the hijacker.
Outside does not look very, so-so tent, second grade.
But inside, the plague is not a plague, but a feast on forty people by the mountain.
As if the competition for the best toast attracted both Greeks and Russians -
and their toasts reach the stars, much to the joy of the Martians.
Ready for flight van-buffet, but guards can not see the catch.
Not because the green light, but because there is no.
And the flight seems to be not cargo, to whom - potholes, to whom - delights,
and to the final from the nodal - as to Muscovy from Hellas ...
To the glory of the cup and the mouthpiece - the poison is drunk, the potion is smoking.
Not because without them melancholy, but because of them fun.
Let not a rout, rather a riot, no protocol, no soundtrack ...
But gentlemen are graceful all at once, and ladies too ... a dream, not ladies!
Only two - neither this nor that, from those that do not eat at night
and honor order as a religion.
They don't want to have fun here,
want in Alsace and Lorraine.
They whine: "Can we go to Alsace?"
You will not break a virtuoso and you will not reduce to a template,
He was not in vain treated in the clinic.
“We arrived! - shouts. - Fell free, young people,
drive the run-through fifty dollars! ”
Then, pushing a farce from a hill, he money (up to forty
coins) carries, winter is not winter, to the gate of a sleeping flower garden.
Passing disputes about the price, hands the watchman, that brought,
and demands: “Pack me that bunch of purple roses!”
... How long or set the flight, the reverse - it seems that is longer.
And here and the morning is almost here, and the morning of the evening is wiser.
The hero in the saddle, and dry fire, which does not leave ashes,
still burning zealous in him. But it burns down and cools down.
Already, wherever his steel dragon with a glass eye rushed,
everywhere triumph ended - and nothing but black windows.
And - no matter how angry our pilot would think: “We’ll, let's say, show more!” -
it does not hover already, but it floats. And swims completely extinguished.
Then under the windows, empty and lethargic, he smokes a potion and drinks poison.
The dragon becomes where he stood. Flowers violet fly into the ditch.
2005