Текст песни Михаил Щербаков - Интермедия 5
Просмотров
86
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
Для вашего ознакомления предоставлен текст песни Михаил Щербаков - Интермедия 5, а еще перевод песни с видео или клипом. Также вы можете прослушать песню онлайн
Не в архиве при лампаде, не на Мойке в Петрограде, не в роще у ручья, -
на московской Маросейке поместился на скамейке я.
В книгу взором я упёрся. Что читал - не помню - Бёрнса? Хармса? - не помню что.
Но легко, без проволочек, одолел примерно строчек сто.
Не мечтая о скандале, принялся читать я дале.
Но - еле принялся - села на скамейку дама, из одних суставов прямо вся.
Только что в ларьке, где было дёшево, она купила отечественных кур.
Два кота, что рядом спали, встрепенулись и сказали «мур».
«Надо же! - вздохнула дама, - это же кошмар и драма: семь сорок за кило!»
...А вокруг Москва гудела, солнце жгло, к июлю дело шло...
«Жулики! - взметнулась дама. - Не товар, одна реклама, не куры - смех и грех.
Нет от этого товара ни бульона, ни навара, эх.
Чтоб у них труба сломалась! Жулики! - не унималась дама, - побей их Бог!
Мясо где? Сплошные кости. А у нас во вторник гости, ох.
Ни за что, - взревела дама, - не приму такого срама, лучше обратно сдам!»
...И пошла сдавать обратно купленный почти бесплатно хлам.
Шевелиться не имея повода, сидел себе я, обликом не светлел.
А кругом, гудя и воя, город каменный от зноя млел.
Кашлял он и задыхался. Я же вновь уткнулся в Хармса, не молвил ничего.
Небо наземь не спустилось, но в душе моей сгустилось некоторое хамство.
2002
на московской Маросейке поместился на скамейке я.
В книгу взором я упёрся. Что читал - не помню - Бёрнса? Хармса? - не помню что.
Но легко, без проволочек, одолел примерно строчек сто.
Не мечтая о скандале, принялся читать я дале.
Но - еле принялся - села на скамейку дама, из одних суставов прямо вся.
Только что в ларьке, где было дёшево, она купила отечественных кур.
Два кота, что рядом спали, встрепенулись и сказали «мур».
«Надо же! - вздохнула дама, - это же кошмар и драма: семь сорок за кило!»
...А вокруг Москва гудела, солнце жгло, к июлю дело шло...
«Жулики! - взметнулась дама. - Не товар, одна реклама, не куры - смех и грех.
Нет от этого товара ни бульона, ни навара, эх.
Чтоб у них труба сломалась! Жулики! - не унималась дама, - побей их Бог!
Мясо где? Сплошные кости. А у нас во вторник гости, ох.
Ни за что, - взревела дама, - не приму такого срама, лучше обратно сдам!»
...И пошла сдавать обратно купленный почти бесплатно хлам.
Шевелиться не имея повода, сидел себе я, обликом не светлел.
А кругом, гудя и воя, город каменный от зноя млел.
Кашлял он и задыхался. Я же вновь уткнулся в Хармса, не молвил ничего.
Небо наземь не спустилось, но в душе моей сгустилось некоторое хамство.
2002
Not in the archive at the lampade, not on the Moika in Petrograd, not in the grove near the stream, -
on Moscow Maroseyka, I was seated on a bench.
I stared at the book. What did I read - I do not remember - Burns? Harms? - I do not remember what.
But easily, without delay, I got about a hundred lines.
Without dreaming of a scandal, I began to read the Dale.
But - barely began - she sat on the bench of the lady, from one of the joints right all.
Just in a stall where it was cheap, she bought domestic chickens.
Two cats that slept nearby, started, and said "Mur."
"Wow! - the lady sighed, - it's a nightmare and drama: seven forty per kilo! "
... And around Moscow was buzzing, the sun was burning, by July things were going ...
“Rogues! - the lady shot up. - Not a product, one advertisement, not chickens - laughter and sin.
There is no broth, no heat, oh.
So that they have broken pipe! Swindlers! - the lady did not quit, - beat them, God!
Meat where? Solid bones. And on Tuesday we have guests, oh.
No way, ”the lady roared,“ I will not accept such shame, it’s better to return it! ”
... And she went to hand over the purchased trash for almost free.
I didn’t have a reason to move, I didn’t look brighter.
And around, buzzing and howling, the city of stone melted from the heat.
He coughed and gasped. I again buried in Harms, did not say anything.
The sky did not descend to the ground, but in my soul some rudeness thickened.
2002
on Moscow Maroseyka, I was seated on a bench.
I stared at the book. What did I read - I do not remember - Burns? Harms? - I do not remember what.
But easily, without delay, I got about a hundred lines.
Without dreaming of a scandal, I began to read the Dale.
But - barely began - she sat on the bench of the lady, from one of the joints right all.
Just in a stall where it was cheap, she bought domestic chickens.
Two cats that slept nearby, started, and said "Mur."
"Wow! - the lady sighed, - it's a nightmare and drama: seven forty per kilo! "
... And around Moscow was buzzing, the sun was burning, by July things were going ...
“Rogues! - the lady shot up. - Not a product, one advertisement, not chickens - laughter and sin.
There is no broth, no heat, oh.
So that they have broken pipe! Swindlers! - the lady did not quit, - beat them, God!
Meat where? Solid bones. And on Tuesday we have guests, oh.
No way, ”the lady roared,“ I will not accept such shame, it’s better to return it! ”
... And she went to hand over the purchased trash for almost free.
I didn’t have a reason to move, I didn’t look brighter.
And around, buzzing and howling, the city of stone melted from the heat.
He coughed and gasped. I again buried in Harms, did not say anything.
The sky did not descend to the ground, but in my soul some rudeness thickened.
2002