Текст песни Марина Курсанова - Давай с тобой пройдём
Просмотров
35
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
Для вашего ознакомления предоставлен текст песни Марина Курсанова - Давай с тобой пройдём, а еще перевод песни с видео или клипом. Также вы можете прослушать песню онлайн
Давай с тобой пройдём сквозь анфиладу комнат
в мой вымышленный мир с жасминовым избытком!
Природа скажет ключ — мы проскользнём в калитку.
И чашки расцветут на столике наклонном!
Тебя не будет здесь, хоть за руки держались,
и шахматный паркет заставлен пёстрым солнцем…
Как смотрят на луну старинные японцы,
так мы с тобой молчим о суетности жанра.
Кружится голова — так хочется июня,
но белая зима за вязью на решётках,
и в два моих окна качающейся лодкой
вплывает внешний мир старинной сеткой улиц.
Каникулы, и ель, и Книга Превращений,
и, может быть, Шекспир, и флейты звук унылый —
всё это для тебя, мой мир, — моё прощенье,
а для меня — Судьба и медленная сила.
Когда ты вновь придёшь, тебя я не узнаю —
ну, может быть, крыло плаща и рта надменность,
и ты молчи, молчи, не говори “родная” —
здесь для меня свои лишь дети, буквы, стены.
Но как твой жар забыть, когда в огонь бросаю
все флейты, все стихи, все дружбы и рисунки,
когда всегда одна, почти всегда немая? —
ты рядом проживи хотя бы эти сутки...
И там, в пустом дому, где ветер бесконечный,
где ласточка жива в гербовнике фамильном,
я отпущу тебя вдаль по аллее вечной,
и даже не скажу “вернись ко мне, мой милый!”
в мой вымышленный мир с жасминовым избытком!
Природа скажет ключ — мы проскользнём в калитку.
И чашки расцветут на столике наклонном!
Тебя не будет здесь, хоть за руки держались,
и шахматный паркет заставлен пёстрым солнцем…
Как смотрят на луну старинные японцы,
так мы с тобой молчим о суетности жанра.
Кружится голова — так хочется июня,
но белая зима за вязью на решётках,
и в два моих окна качающейся лодкой
вплывает внешний мир старинной сеткой улиц.
Каникулы, и ель, и Книга Превращений,
и, может быть, Шекспир, и флейты звук унылый —
всё это для тебя, мой мир, — моё прощенье,
а для меня — Судьба и медленная сила.
Когда ты вновь придёшь, тебя я не узнаю —
ну, может быть, крыло плаща и рта надменность,
и ты молчи, молчи, не говори “родная” —
здесь для меня свои лишь дети, буквы, стены.
Но как твой жар забыть, когда в огонь бросаю
все флейты, все стихи, все дружбы и рисунки,
когда всегда одна, почти всегда немая? —
ты рядом проживи хотя бы эти сутки...
И там, в пустом дому, где ветер бесконечный,
где ласточка жива в гербовнике фамильном,
я отпущу тебя вдаль по аллее вечной,
и даже не скажу “вернись ко мне, мой милый!”
Let's go through the suite of rooms with you
in my fictional world with jasmine excess!
Nature will say the key - we slip into the gate.
And the cups will bloom on an inclined table!
You will not be here, even holding hands,
and chess parquet made by a motley sun ...
As the ancient Japanese look at the moon,
so we are silent about the vanity of the genre.
Dizzy - so you want June
but white winter for tie on grids,
and in my two windows swinging boat
floats outside world an ancient street grid.
Vacation, and spruce, and the Book of Transformations,
and maybe Shakespeare and flutes sound dull -
all this for you, my world, is my forgiveness,
and for me, Destiny and slow power.
When you come again, I will not recognize you -
well, maybe the wing of the cape and the mouth is arrogance,
and you be silent, be silent, do not say “dear” -
here for me, my only children, letters, walls.
But how to forget your fever when I throw it into the fire
all the flutes, all the poems, all the friendships and the drawings,
when always alone, almost always dumb? -
You live at least this day ...
And there, in an empty house, where the wind is endless,
where the swallow is alive in the coat of arms of the family,
I will let you go down the eternal alley,
and not even say “come back to me, my dear!”
in my fictional world with jasmine excess!
Nature will say the key - we slip into the gate.
And the cups will bloom on an inclined table!
You will not be here, even holding hands,
and chess parquet made by a motley sun ...
As the ancient Japanese look at the moon,
so we are silent about the vanity of the genre.
Dizzy - so you want June
but white winter for tie on grids,
and in my two windows swinging boat
floats outside world an ancient street grid.
Vacation, and spruce, and the Book of Transformations,
and maybe Shakespeare and flutes sound dull -
all this for you, my world, is my forgiveness,
and for me, Destiny and slow power.
When you come again, I will not recognize you -
well, maybe the wing of the cape and the mouth is arrogance,
and you be silent, be silent, do not say “dear” -
here for me, my only children, letters, walls.
But how to forget your fever when I throw it into the fire
all the flutes, all the poems, all the friendships and the drawings,
when always alone, almost always dumb? -
You live at least this day ...
And there, in an empty house, where the wind is endless,
where the swallow is alive in the coat of arms of the family,
I will let you go down the eternal alley,
and not even say “come back to me, my dear!”