Топают подковушки, мнут траву несмятую
Горечью полынною пахнут степь и даль…
Ты меня, любимая, в тихий час заката
Провожала из дому, затаив печаль.
Я навек запомнил хату с вишней белою,
Где сдержал я поводом на маху коня
Как пожал дрожащую, руку загорелую,
И в поход отправился, слов не пророня.
Не щеми ты сердце, да горечью отравой,
Сотня в степь втянулася, справа по шести…
Под казачью песню, за казачьей славой
Топают подковушки … Милая, прости!
Александр Перфильев, участник Белого движения и РОД
Horseshoes stomp, crush uncrumpled grass
The steppe and the distance smell like bitterness wormwood ...
You are me, my love, in the quiet hour of sunset
I saw off from home, holding sadness.
I have forever remembered a hut with a white cherry,
Where I kept my horse on the swing
As he shook his trembling, tanned hand,
And he went on a campaign without uttering a word.
Do not pinch your heart, but bitterness with poison,
A hundred was drawn into the steppe, six on the right ...
Under the Cossack song, for the Cossack glory
Horseshoes are stomping ... Honey, I'm sorry!
Alexander Perfiliev, member of the White movement and ROD