Долгой дорогой встречает день. Долгим косым дождём.
Старой кафешки на трассе тень, где каждый молчит о своём.
Замер усталый большой тягач, сбившись со счёта лет.
Частые капли дождя в затылок долбят, как пистолет.
Я продолжаю извечный путь, так и не зная цель.
Хочется, чтобы согрел камин и кентерберийский эль.
Хочется пол-сигареты хоть, но третий день порожняк.
Кто мог подумать, что этот срок придётся мотать вот так.
Вымок рюкзак и надежды нет, что кто-то сегодня возьмёт.
Но в такую погоду пешком на восток пошёл бы лишь идиот.
И мне остаётся обочину греть зыбким своим теплом.
Да нащупывать в памяти старый след, ведущий туда, где дом.
Туда, где весна, где цветущий сад, где горлиц певучая речь.
Где можно не прятать крупицы тепла и хлеб в запас не беречь.
Где каждое утро в твои глаза мог я смотреть и знать:
Ничто не заставить собрать рюкзак и в ночь на восток шагать.
A long road meets a day. Long oblique rain.
An old cafe on the track is a shadow where everyone is silent about his own.
The tired large tractor froze, straying from the score of years.
Frequent drops of rain in the back of the back of the head are hollowed like a gun.
I continue the eternal path, without knowing the goal.
I want the fireplace and Canterbury ale to warm.
I would like half a signs at least, but the third day is empty.
Who would have thought that this period would have to be washed like this.
The backpack and hopes have no hope that someone will take today.
But in such weather, only an idiot would go to the east.
And I have to heat the road to warm with my warmth.
Yes, to grope in the memory of the old trace, leading to where the house is.
There, where is spring, where is the blooming garden, where the Gorlitz is a melodious speech.
Where you can not hide grains of heat and do not protect bread in the supply.
Where every morning in your eyes I could look and know:
Nothing to make you collect a backpack and walk on the east on the night.