А ты знаешь, в Дании так же ходят зимой без шапок,
И в трамваях ругаясь, толкают локтями как в Питере.
Я забылся в тени на одной из заснеженных лавок.
Рядом мальчик кричал и топал ногой на родителей.
Ты недавно считала: любовь в этой жизни не главное
(Впрочем, слово недавно для луны, мотылька? Не искренне).
Каберне Совиньон самогоном звала и отравой.
Выливала в камин. Он шипел и плевался искрами.
В сыром подвале, пропахшем прелой листвой и известкой,
Ты писала портреты не спившихся одноклассников.
Сочиняла роман, увлекалась стихами Тарковского,
И по слухам успела переспать даже с кем-то из классиков.
Но из памяти дней меня снег с потревоженной ветки
Возвращает в реальность. На скамейке простыть не долго.
Иногда в старой прессе я встречаю твои заметки.
И на забытые письма натыкаюсь за книжной полкой.
And you know, in Denmark they also go in winter without hats,
And cursing in trams, pushing with elbows as in St. Petersburg.
I was forgotten in the shadows on one of the snowy shops.
Nearby, the boy screamed and stamped his foot on his parents.
You recently thought: love is not the main thing in this life
(However, a word recently for the moon, a moth? Not sincerely).
Cabernet Sauvignon moonshine called and poison.
Poured into the fireplace. He hissed and spat on sparks.
In a damp basement smelling of pretty foliage and lime
You painted portraits of classmates who weren’t drunk.
Composed a novel, was fond of poetry by Tarkovsky,
And according to rumors she managed to sleep even with someone from the classics.
But from the memory of the days I got snow from a worried branch
Returns to reality. It’s not long to get cold on the bench.
Sometimes in the old press I meet your notes.
And I come across a forgotten letter behind a bookshelf.