Вадим егоров
Переезд
Переезжаем. В масштабе века – пустяк, конечно,
Шмотьё и книги пакуем грустно, перегружаем.
Такая мука, такая горечь, такая нежность – \
Переезжаем, переезжаем, переезжаем. / (2)
Со мной, дружище, об этой боли не дискутируй:
Перед порогом стою, как инок перед мощами,
Не из квартиры одной в другую, не из квартиры –
Из дольки жизни в другую дольку перемещаюсь.
Я знаю этот подъезд на ощупь, на вкус, на запах.
Я прислоняюсь щекой к перилам – в том нету фальши:
Один приятель на юг уехал, другой – на запад,
А я напротив переезжаю – но это дальше.
Переезжаю... Как это слово и жжёт, и жалит,
Переезжают король и кучер, вор и епископ.
Душа ведь тоже, покинув тело, переезжает,
И только Богу потом известна её прописка.
С балкона брошу, как в пруд монетку, свой взгляд последний
На зимний дворик, где наши липы и наши клёны,
Переезжаю, и, не мигая, глядит вослед мне \
Живой подъезд мой, где ходит лифт мой одушевлённый. / (2)
Vadim Egorov
Moving
We move. On the scale of the century - a trifle, of course,
Items and books we pack sadly, we overload.
Such flour, such bitterness, such tenderness - \
We move, we move, we move. / (2)
With me, my friend, do not discuss this pain:
I stand before the threshold, like a monk before the relics,
Not from one apartment to another, not from an apartment -
From the wedge of life to another wedge I move.
I know this entrance by touch, taste, smell.
I lean my cheek against the railing - there is no falsehood in it:
One friend went south, the other went west,
And I am on the contrary moving - but this is further.
Moving ... As this word burns and stings,
They are moved by the king and the driver, the thief and the bishop.
The soul, too, having left the body, moves,
And only to God then her registration is known.
From the balcony I will throw, as in a pond a coin, my last glance
On the winter courtyard, where our limes and our maples,
Moving, and, without blinking, looking after me \
My living porch, where my animated elevator goes. / (2)