Текст песни Анатолий Жигулин - Вина
Просмотров
64
0 чел. считают текст песни верным
0 чел. считают текст песни неверным
Для вашего ознакомления предоставлен текст песни Анатолий Жигулин - Вина, а еще перевод песни с видео или клипом. Также вы можете прослушать песню онлайн
Среди невзгод судьбы тревожной
Уже без боли и тоски
Мне вспоминается таежный
Поселок странный у реки.
Там петухи с зарей не пели,
Но по утрам в любые дни
Ворота громкие скрипели,
На весь поселок тот — одни.
В морозной мгле дымили трубы.
По рельсу били — на развод,
И выходили лесорубы
Нечетким строем из ворот.
Звучало:
«Первая! Вторая!..»
Под строгий счет шеренги шли.
И сосны, ругань повторяя,
В тумане прятались вдали...
Немало судеб самых разных
Соединил печальный строй.
Здесь был мальчишка, мой соклассник,
И Брестской крепости герой.
В худых заплатанных бушлатах,
В сугробах, на краю страны —
Здесь было мало виноватых,
Здесь было больше —
Без вины.
Мне нынче видится иною
Картина горестных потерь:
Здесь были люди
С той виною,
Что стала правдою теперь.
Здесь был колхозник,
Виноватый
В том, что, подняв мякины куль,
В «отца народов» ухнул матом
(Тогда не знали слова «культ»)...
Смотри, читатель:
Вьюга злится.
Над зоной фонари горят.
Тряпьем прикрыв худые лица,
Они идут
За рядом — ряд.
А вот и я.
В фуражке летней.
Под чей-то плач, под чей-то смех
Иду — худой, двадцатилетний —
И кровью харкаю на снег.
Да, это я.
Я помню твердо
И лай собак в рассветный час,
И номер свой пятьсот четвертый,
И как по снегу гнали нас,
Как над тайгой
С оттенком крови
Вставала мутная заря...
Вина!..
Я тоже был виновен.
Я арестован был не зря.
Все, что сегодня с боем взято,
С большой трибуны нам дано,
Я слышал в юности когда-то,
Я смутно знал давным-давно.
Вы что, не верите?
Проверьте —
Есть в деле, спрятанном в архив,
Слова — и тех, кто предан смерти,
И тех, кто ныне, к счастью, жив.
О, дело судеб невеселых!
О нем — особая глава.
Пока скажу,
Что в протоколах
Хранятся и мои слова.
Быть может, трепетно,
Но ясно
Я тоже знал в той дальней мгле,
Что поклоняются напрасно
Живому богу на земле.
Вина!
Она была, конечно.
Мы были той виной сильны.
Нам, виноватым, было легче,
Чем взятым вовсе без вины.
Я не забыл:
В бригаде БУРа
В одном строю со мной шагал
Тот, кто еще из царских тюрем
По этим сопкам убегал.
Он лес пилил со мною вместе,
Железной воли человек,
Сказавший «нет» на громком съезде
И вдруг исчезнувший навек.
Я с ним табак делил, как равный,
Мы рядом шли в метельный свист:
Совсем юнец, студент недавний
И знавший Ленина чекист...
О, люди!
Люди с номерами.
Вы были люди, не рабы.
Вы были выше и упрямей
Своей трагической судьбы.
Я с вами шел в те злые годы,
И с вами был не страшен мне
Жестокий титул «враг народа»
И черный
Номер
На спине.
1962-1963
Уже без боли и тоски
Мне вспоминается таежный
Поселок странный у реки.
Там петухи с зарей не пели,
Но по утрам в любые дни
Ворота громкие скрипели,
На весь поселок тот — одни.
В морозной мгле дымили трубы.
По рельсу били — на развод,
И выходили лесорубы
Нечетким строем из ворот.
Звучало:
«Первая! Вторая!..»
Под строгий счет шеренги шли.
И сосны, ругань повторяя,
В тумане прятались вдали...
Немало судеб самых разных
Соединил печальный строй.
Здесь был мальчишка, мой соклассник,
И Брестской крепости герой.
В худых заплатанных бушлатах,
В сугробах, на краю страны —
Здесь было мало виноватых,
Здесь было больше —
Без вины.
Мне нынче видится иною
Картина горестных потерь:
Здесь были люди
С той виною,
Что стала правдою теперь.
Здесь был колхозник,
Виноватый
В том, что, подняв мякины куль,
В «отца народов» ухнул матом
(Тогда не знали слова «культ»)...
Смотри, читатель:
Вьюга злится.
Над зоной фонари горят.
Тряпьем прикрыв худые лица,
Они идут
За рядом — ряд.
А вот и я.
В фуражке летней.
Под чей-то плач, под чей-то смех
Иду — худой, двадцатилетний —
И кровью харкаю на снег.
Да, это я.
Я помню твердо
И лай собак в рассветный час,
И номер свой пятьсот четвертый,
И как по снегу гнали нас,
Как над тайгой
С оттенком крови
Вставала мутная заря...
Вина!..
Я тоже был виновен.
Я арестован был не зря.
Все, что сегодня с боем взято,
С большой трибуны нам дано,
Я слышал в юности когда-то,
Я смутно знал давным-давно.
Вы что, не верите?
Проверьте —
Есть в деле, спрятанном в архив,
Слова — и тех, кто предан смерти,
И тех, кто ныне, к счастью, жив.
О, дело судеб невеселых!
О нем — особая глава.
Пока скажу,
Что в протоколах
Хранятся и мои слова.
Быть может, трепетно,
Но ясно
Я тоже знал в той дальней мгле,
Что поклоняются напрасно
Живому богу на земле.
Вина!
Она была, конечно.
Мы были той виной сильны.
Нам, виноватым, было легче,
Чем взятым вовсе без вины.
Я не забыл:
В бригаде БУРа
В одном строю со мной шагал
Тот, кто еще из царских тюрем
По этим сопкам убегал.
Он лес пилил со мною вместе,
Железной воли человек,
Сказавший «нет» на громком съезде
И вдруг исчезнувший навек.
Я с ним табак делил, как равный,
Мы рядом шли в метельный свист:
Совсем юнец, студент недавний
И знавший Ленина чекист...
О, люди!
Люди с номерами.
Вы были люди, не рабы.
Вы были выше и упрямей
Своей трагической судьбы.
Я с вами шел в те злые годы,
И с вами был не страшен мне
Жестокий титул «враг народа»
И черный
Номер
На спине.
1962-1963
In the midst of adversity, an alarming fate
Already without pain and longing
I remember the taiga
The village is strange by the river.
There the roosters did not sing since dawn,
But in the morning any day
The gate creaked loudly
The whole village is alone.
The pipes smoked in the frosty haze.
They beat on the rail - for divorce,
And the lumberjacks came out
Fuzzy formation from the gate.
Sounds:
“First! Second! .. "
The ranks went under strict account.
And the pines, repeating swearing,
They hid in the fog in the distance ...
Many destinies of the most different
Joined a sad system.
There was a boy here, my classmate,
And the Brest Fortress is a hero.
In thin patched pea coats,
In the snowdrifts, on the edge of the country -
There were few to blame here
There was more here -
No guilt.
I see it differently today
A picture of grievous loss:
There were people here
With that wine
What has become the truth now.
There was a collective farmer here,
Guilty
That, having lifted up the chaff of the sack,
I swore at the "father of nations"
(Then they did not know the word "cult") ...
Look reader:
The blizzard is angry.
Lights above the zone are on.
Covering our thin faces with rags,
They are coming
Behind the row is a row.
Here I am.
In a summer cap.
Under someone's cry, under someone else's laughter
I'm going - thin, twenty years old -
And I spit blood on the snow.
Yes it's me.
I remember firmly
And the barking of dogs at dawn,
And your number is five hundred and four,
And how they drove us through the snow,
As over the taiga
With a touch of blood
A cloudy dawn was rising ...
Wine! ..
I was also guilty.
I was not arrested in vain.
Everything that was taken with battle today,
It is given to us from the grandstand,
I once heard in my youth
I dimly knew a long time ago.
Don't you believe?
Check -
Is in the file hidden in the archive,
Words - and those who are put to death,
And those who are now, fortunately, alive.
Oh, the matter of the gloomy fate!
There is a special chapter about him.
Until I say
What's in the protocols
My words are also kept.
Perhaps anxiously
But it's clear
I also knew in that distant darkness
That worship in vain
To a living god on earth.
Wine!
She was, of course.
We were that guilt strong.
It was easier for us, the guilty ones,
Than taken without guilt at all.
I have not forgotten:
In the BUR brigade
Walked in the same ranks with me
The one who is still from the royal prisons
I ran along these hills.
He sawed the forest with me,
Man of iron will
Said no at a loud convention
And suddenly disappeared forever.
I shared tobacco with him as an equal,
We walked next to the blizzard whistle:
Very young, recent student
And the Chekist who knew Lenin ...
Oh people!
People with numbers.
You were people, not slaves.
You were taller and more stubborn
Your tragic fate.
I walked with you in those evil years
And with you I was not afraid
The cruel title "enemy of the people"
And black
room
On the back.
1962-1963
Already without pain and longing
I remember the taiga
The village is strange by the river.
There the roosters did not sing since dawn,
But in the morning any day
The gate creaked loudly
The whole village is alone.
The pipes smoked in the frosty haze.
They beat on the rail - for divorce,
And the lumberjacks came out
Fuzzy formation from the gate.
Sounds:
“First! Second! .. "
The ranks went under strict account.
And the pines, repeating swearing,
They hid in the fog in the distance ...
Many destinies of the most different
Joined a sad system.
There was a boy here, my classmate,
And the Brest Fortress is a hero.
In thin patched pea coats,
In the snowdrifts, on the edge of the country -
There were few to blame here
There was more here -
No guilt.
I see it differently today
A picture of grievous loss:
There were people here
With that wine
What has become the truth now.
There was a collective farmer here,
Guilty
That, having lifted up the chaff of the sack,
I swore at the "father of nations"
(Then they did not know the word "cult") ...
Look reader:
The blizzard is angry.
Lights above the zone are on.
Covering our thin faces with rags,
They are coming
Behind the row is a row.
Here I am.
In a summer cap.
Under someone's cry, under someone else's laughter
I'm going - thin, twenty years old -
And I spit blood on the snow.
Yes it's me.
I remember firmly
And the barking of dogs at dawn,
And your number is five hundred and four,
And how they drove us through the snow,
As over the taiga
With a touch of blood
A cloudy dawn was rising ...
Wine! ..
I was also guilty.
I was not arrested in vain.
Everything that was taken with battle today,
It is given to us from the grandstand,
I once heard in my youth
I dimly knew a long time ago.
Don't you believe?
Check -
Is in the file hidden in the archive,
Words - and those who are put to death,
And those who are now, fortunately, alive.
Oh, the matter of the gloomy fate!
There is a special chapter about him.
Until I say
What's in the protocols
My words are also kept.
Perhaps anxiously
But it's clear
I also knew in that distant darkness
That worship in vain
To a living god on earth.
Wine!
She was, of course.
We were that guilt strong.
It was easier for us, the guilty ones,
Than taken without guilt at all.
I have not forgotten:
In the BUR brigade
Walked in the same ranks with me
The one who is still from the royal prisons
I ran along these hills.
He sawed the forest with me,
Man of iron will
Said no at a loud convention
And suddenly disappeared forever.
I shared tobacco with him as an equal,
We walked next to the blizzard whistle:
Very young, recent student
And the Chekist who knew Lenin ...
Oh people!
People with numbers.
You were people, not slaves.
You were taller and more stubborn
Your tragic fate.
I walked with you in those evil years
And with you I was not afraid
The cruel title "enemy of the people"
And black
room
On the back.
1962-1963