Улицы, проспекты,
Бульвары, переулки,
Зимние морозы
И летняя жара.
Никогда до дома
Не доносил я булки,
Когда её горяченькую брал.
Десять дет от роду
И вся жизнь - до неба.
И всего два пуда
В школе на весах.
Мама говорила:
- Дуй, сынок, за хлебом, -
И я дул, как ветер в парусах.
Городская - семь копеек,
За шестнадцать - круглый хлеб,
То деревья зеленеют,
То позёмка на земле,
За одиннадцать калачик
И батон за двадцать две,
А пацаны гоняют мячик во дворе.
Чуть поддатый дядька
Разгрузил машину,
Чинно соблюдает
Очередь закон.
Вся страна недавно
Сухари сушила,
И редкий фраер лезет на рожон.
А я стою, считаю ловко
Воровским своим умом:
Городская с газировкой -
Получилось эскимо.
На пломбир за двадцать восемь
За всю жизнь не собрать,
Батя выпорет - не спросит,
Как пить дать.
Толстую соседку,
Будто понарошку,
Офицерик лётный
Возле кассы жмёт.
Жмут мои монетки
Потные ладошки,
И цифрами стреляет пулемёт.
А кто не видел - тот не вломит.
Слово гадское "нельзя".
На батоне сэкономил -
И конфет "Кавказских" взял.
Есть, конечно, повкуснее,
Только ближе пацанам
Те, что рубль пятьдесят за килограмм.
Ёрзая на стуле,
Будто в нём иголки,
Дядя Жорик с места
Вечер не встает.
Пас отдал Рогулин,
Толя Фирсов щёлкнул -
И Цурилло шайбу достаёт.
А городская - семь копеек,
И шестнадцать - круглый хлеб,
То деревья зеленеют,
То позёмка на земле,
За одиннадцать калачик,
И батон за двадцать две,
А пацаны гоняют мячик во дворе.
Streets, avenues,
Boulevards, alleys,
Winter frosts
And the summer heat.
Never to home
I did not bring the rolls,
When she took her hot.
Ten children from the genus
And all life - up to the sky.
And only two poods
At school on the scales.
My mother said:
- Blow, son, for bread, -
And I blew like the wind in my sails.
City - seven kopecks,
For sixteen - round bread,
That trees are green,
That is a potholing on the ground,
For eleven kalachik
And a loaf for twenty-two,
And the boys are chasing the ball in the yard.
Slightly poddaty uncle
I unloaded the car,
Chinno observes
The queue is the law.
The whole country recently
Dry biscuits dried,
And a rare Frauer climbs into trouble.
And I'm standing, I think deftly
Thieves with his own mind:
Urban with soda -
Eskimo turned out.
At the plombir for twenty-eight
For all life not to collect,
Batya vyporet - do not ask,
How to drink to give.
Thick neighbor,
As if for fun,
Flight officer
Near the cash register presses.
My coins are shaking
Sweaty hands,
And the numbers are fired by a machine gun.
And who did not see - that will not break.
The word abominable is not & quot ;.
On the loaf he saved -
And sweets & quot; Caucasian & quot; took.
There are, of course, more tasty,
Only closer to the boys
Those that are fifty rubles a kilogram.
Edging on a chair,
As if in it needles,
Uncle Zhorik from his place
The evening does not rise.
Pass gave Rogulin,
Tolya Firsov clicked -
And Tsuruillo puck gets.
And the city - seven kopecks,
And sixteen - round bread,
That trees are green,
That is a potholing on the ground,
For eleven kalachik,
And a loaf for twenty-two,
And the boys are chasing the ball in the yard.