Когда над землёю летят комарабли
и воздух сверкает от членистых тел,
печальную песню поют комарабли,
гортанную песню поют.
Когда на столбе паукабель ужасный
готовится лезть по электросети,
он мощными лапами перебирает
и мощную песню поёт.
Когда же любабочка в небе летает,
летётeнька с ленточкой в белой руке,
она распевает бесстыдную песню,
любовную песню поёт.
Но если, с последнего неба слетая
в сиянии радужных, в сеточку, глаз,
горящую песню, небесную песню
охрангел поёт Мухаил,
тогда умолкают печальные песни
и мощные песни, и песни любви,
и он возвещает растерянным тварям
предвечную волю Творца.
И скромно поджаты мохнатые лапки,
и кольчатый хобот завязан узлом,
но чёрное ядрышко в пламени солнца
огромные видят глаза.
When the Earth is flying mosquitoes
and the air sparkles from the jointed bodies,
a sad song is sung by mosquitoes,
a guttural song is sung.
When on the column the spider is terrible
preparing to climb on the electric grid,
he sorts out his powerful paws
and a powerful song sings.
When the lyubabochka in the sky flies,
fly with a ribbon in a white hand,
she sang a shameless song,
a love song sings.
But if, from the last heaven flying off
in the radiance of the rainbow, in the mesh, in the eye,
burning song, heavenly song
the guardsman sings Muhail,
then silence the sad songs
and powerful songs, and songs of love,
and he announces bewildered creatures
the eternal will of the Creator.
And shaggy paws are modestly compressed,
and the ringed trunk is knotted,
but the black nucleolus in the flame of the sun
great see the eyes.