Шар-птица летит в золотых облаках,
вращается жгучее тело её,
и тянется параболический взмах,
немыслимо длинный.
На плотном песке у горящей воды
расплавился оттиск имперских подошв,
и стелется низко рассеянный дым
кузнечного треска.
Лежать на песке, ощущая рукой
биенье наручных песочных часов,
пернатого света стеклянный покой
и угол склоненья,
и плыть на матрасе в прохладном огне,
и видеть в бутылочном тёмном раю,
как курочка-рыба плывёт в глубине
и тихо кудахчет,
как божья коробка ползёт по руке:
квадратные пятна на жёлтых крылах,
и слово Господне гремит в коробке,
как серная спичка.
A ball-bird flies in gold clouds,
the burning body rotates
and stretches parabolic wave,
unthinkable long.
On dense sand in burning water
I melt off the impression of imperial soles,
And it rages low scattered smoke
Blacksmith cod.
Lie on the sand having a hand
Bay of wrist hourglass,
Pernate light glass peace
And the angle of inclination,
and sail on the mattress in cool fire,
and see in the bottle of dark paradise,
Like chicken-fish sails deep
and quietly batch
How God's box crawls hand:
Square spots on yellow wings,
And the word of the Lord rattles in the box,
like a sulfur match.