…потолок спотыкается о провалы воздуха,
рассматривает их как недосказанность,
как возможность открыть шлюзы смысла и
разбросать их по углам – невидимым плечам,
татуированным креслам вечерних мыслей.
В пластиковом растёт двузвучие.
Координация движений поднимает паруса.
В руке затвердели вены. Последняя льдина. Заноза.
Наблюдаемый шмель не узнаёт своих крыльев, рычит.
Напевает себя вишней, раздавленной камнем.
В отрицании выгибаются крюки –
несносно пищит мел на школьной доске.
Опять не хватило времени читать.
Горизонт вымаливает признание у не - ребра Адама,
держа в руках астероидную пыль:
добавил её в чай и нити окрепли –
костенеют буквы невнятно сказанных слов.
Череда самозамещения вне себя...
тень ползёт по раскаленному песку.
Море отдаёт последние волны
ненасытной кисти художника.
Вот, возьми свёрток, не бойся!
Это кричит птенец совы.
... the ceiling stumbles on air failures,
considers them as understatement,
as an opportunity to open the gateways of meaning and
scatter them in the corners - invisible shoulders,
Tattooed chairs of evening thoughts.
In plastic, two -gasness is growing.
Coordination of movements raises the sails.
The veins hardened in his hand. The last ice floe. Splinter.
The observed bumblebee does not recognize its wings, growls.
Sangs himself cherries crushed by a stone.
Hooks are bent in denial -
The chalk is unbearable on the schoolboard.
Again there was not enough time to read.
The horizon reaches the recognition of not - the ribs of Adam,
Holding asteroid dust in their hands:
added it to tea and the threads got stronger -
The letters of indistinctly spoken words are bony.
A series of self -procurement outside yourself ...
The shadow crawls along the hot sand.
The sea gives the last waves
an insatiable brush of the artist.
Here, take a rush, don't be afraid!
This is screaming a owl chick.