Деревья ворчали: "Ах, с бабами только расходы..."
А осень наряды меняла идее верна.
Без тени печали водила в садах хороводы,
Брала за любовь только золото листьев она.
Не было печали - ага,
О любви мечтали - ага,
Тополя и клёны,
Тополя и клёны.
А теперь шатен и блондин
Голые стоят, как один,
По уши влюблённые.
Красой обольщала и старцев почтенных и юных,
Слеталось на танцы её посмотреть вороньё.
А ночью в холодных лучах фиолетово - лунных
Пускала по ветру она всё богатство своё.
Не было печали...
А осень простилась и, с птичьей последнею стаей,
Смеясь улетела в тревожную синюю даль.
Но, что и интересно, любить её не перестали.
Зима ревновала и била о землю хрусталь.
Не было печали...
The trees grumbled: "Oh, with women only expenses ..."
And autumn dresses changed the idea of true.
Without a shadow of sadness, I drove round dances in the gardens,
She took only gold leaves for love.
There was no sadness - yeah,
About love dreamed - yeah,
Poplars and maples,
Poplars and maples.
And now the brown-haired and blond
Naked stand as one,
Head over heels in love.
Beauty seduced the elders and respectable and young,
Flied to her dancing to see crows.
And at night in the cold rays of violet-lunar
Let her down in the wind all her wealth.
There was no sadness ...
And the autumn has said goodbye, and, with the bird's last flock,
Laughing flew away to the alarming blue distance.
But, interestingly enough, love did not stop.
Winter was jealous and beat crystal glass on the ground.
There was no sadness ...