В далёкие года, где радость и беда
Сплелись, как провода, от ветра штормового.
Как проблеск в темноте, как роскошь в нищете,
Как верность красоте, была Любовь Орлова,
Была Любовь Орлова.
Уже тридцать седьмой, как ворон над землей,
Парил и был грозой почти всего живого,
Но вновь желаньем жить, cмеяться и любить,
Пусть слабая, но нить, была Любовь Орлова,
Была Любовь Орлова.
Бенгальские огни cреди кромешной тьмы -
Огни твоих ролей cредь сталинской зимы.
Любовь Орлова, боже мой, какая грусть -
В комедиях твоих я не смеюсь,
Я плачу…
Боже мой, какая грусть.
Вокруг царила мгла, и где ты сил взяла,
Чтоб быть, какой была и чтоб смеяться снова?
Не знаю я, какой немыслимой ценой
Был создан образ твой, тобой, Любовь Орлова,
Тобой, Любовь Орлова.
Бенгальские огни cреди кромешной тьмы -
Огни твоих ролей cредь сталинской зимы.
Любовь Орлова, боже мой, какая грусть -
В комедиях твоих я не смеюсь,
Я плачу…
Боже мой, какая грусть.
In the distant years, where joy and misfortune
Intertwined like wires from the wind of the storm.
Like a glimpse in the dark, like a luxury in misery,
As loyalty to beauty, was Lyubov Orlova,
There was Lyubov Orlova.
Already thirty-seventh, like a raven above the ground,
Soared and was the storm of almost all living things
But once again desire to live, laugh and love,
Let the weak, but the thread was Lyubov Orlova,
There was Lyubov Orlova.
Bengal lights among pitch darkness -
The lights of your roles in the middle of the Stalinist winter.
Love Orlova, my God, what a sadness -
In your comedies, I do not laugh,
I'm crying…
My God, what a sadness.
Darkness reigned around and where did you get the strength
To be what was and to laugh again?
I do not know what inconceivable price
Your image was created by you, Lyubov Orlova,
You, Lyubov Orlova.
Bengal lights among pitch darkness -
The lights of your roles in the middle of the Stalinist winter.
Love Orlova, my God, what a sadness -
In your comedies, I do not laugh,
I'm crying…
My God, what a sadness.